Лесничий Дэмиен вышел на опушку родного леса, и вздохнул в тревожном предчувствии. Пришла пора отправиться в Вирхольм, на сей раз не пополнить припасы, а найти себе жену.
Натоптанная тропа вела вперед меж лугового разнотравья. Звенели насекомые, припекало солнце, от земли шел сухой жар. Как же отличался воздух на широких просторах от лесного! Напоен другими запахами, полнится новыми шорохами. Лесные-то Дэмиен умел мастерски распознавать. А еще ощущение пустоты и свободы, будто незримый наблюдатель, шепчущий и всезнающий, остался за чертой деревьев, и от этого Дэмиену было и боязно, и пьяняще хорошо.
Поскорее бы покончить с нервным ожиданием, узнать, действительно ли мэр Вирхольма сумел подобрать для него невесту или придется вернуться домой в одиночестве, в надежде, что волшебный лес рассеет разочарование.
Вскоре на горизонте показались высокие крыши города и приметный золотой шпиль церкви. Тропинка сменилась дорогой, затем лесничий зашагал по добротной каменной мостовой. По обе стороны главной улицы возвышались двухэтажные дома с покатыми крышами. Нижний этаж отведен под магазинчик, а второй отбелен, с черными балками крест накрест, под окошками ящики с разросшимися розовыми мыльнянками. Встречные люди вежливо здоровались с долей опасения, в дань уважения перед службой Дэмиена. Его службу ценили, но старались держаться подальше дабы не навлечь на себя излишнего внимания леса. Дэмиен отвечал приветствием, заметно смущаясь — за время одинокой жизни в лесу отвык от людского общения.
Пусть ему хотелось немедленно направиться в дом мэра, Дэмиен решил сперва навестить мать. Она жила совсем недалеко от главной улицы, в белом домике, любовно разрисованном ее же руками: вокруг окон синим узором вился вьюнок, а в завитушках прятались птицы.
Сына мать встретила радостно. Обняла, пощекотав щеку оборками чепца, как всегда тревожно захлопотала вокруг, беспомощно заметавшись по комнате, стараясь одновременно достать из буфета вчерашний пирог, напоить водой из хрустального графина, да насмотреться на Дэмиена как следует. И сам лесничий, как всегда, заразился от матери суетной спешкой. Не сняв котомку, вломился на кухню за фарфоровыми чашечками, ненароком смахнул на пол картину со стены, затем долго вешал обратно.
Наконец, угомонившись, оба сели за маленький столик у окна. Мать, подпирая щеку, наблюдала за тем, как Дэмиен с удовольствием угощается яблочным пирогом. Он отметил, что у матушки углубились морщины вокруг рта и глаз. Вся она иссушилась и сгорбилась, превратившись в настоящую старушку.
— Ты бы предупредил меня заранее, наготовила бы как следует. Самой мне почти ничего не нужно. Хорошо хоть, как чувствовала, побаловала себя выпечкой.
— Матушка, я не за припасами, а по другой причине в городе. Мэр обещал мне невесту просватать.
Матушка всплеснула руками, услышав новость, и вся засветилась изнутри.
— Вот счастье то! — Промелькнувшая на мгновение улыбка сменилась привычными поджатыми губами. Она поправила брошь на груди в виде певчей птички с гроздью ягод в клюве и сказала: — Как же так, Дэмиен? Разве тебе разрешается? На моей памяти лесничие никогда не женились. Говорят… Не перебивай меня, тебе не обязательно выдавать тайны леса в ответ на предположения старухи! Да и дикой охоты мне нечего бояться, как твоей матери. Говорят, фейри, что живут под холмом, по ночам приходят к лесничим водить хоровод, а лесные девы прекрасней человеческих в сотню раз! Ничего не отвечай, — добавила она, наблюдая за смущением сына. — Я о большем догадываюсь, чем ты думаешь.
— Матушка, все давно не так. Многое изменилось с былых времен, — Дэмиен невесело хмыкнул. Ах, если бы хоровод из прекрасных дев увлекал его по ночам! Только одна была, да и то, не его. — Уже двадцать лет служу я лесу, и пока в городе кипит жизнь, у меня один день похож на другой.
— Мой малыш…
Мать накрыла его руку своей, высохшей и мягкой, такой знакомой, что Дэмиен очнулся, поняв, кому жалуется. Матушка его проблемы принимала слишком близко к сердцу, а этого вовсе не нужно.
Не стоит ей знать, как тяжко возвращаться после изнурительного дня, голодному и грязному, в темную хижину. При свете свечи грызть сухари, яблоки или хлебать вчерашнее варево. А ведь построил хижину своими руками и до сих пор здоровался при входе, гладя шершавые бревна. И нельзя упомянуть гложущее беспокойство, ожидание беды, разлитое в воздухе. Но не в этом причина, по которой он решил жениться…
— Так что же? — угадала ход его мыслей мать. — Я смогу надеяться на внуков?
И столько тоски и затаенного томления было в этих словах, что Дэмиен не удержался и кивнул. Рождение детей — редкое событие в Вирхольме по правилам договора. Редкое и желанное.
Дэмиен, встал, поправил шапку на спутанных волосах и потянул за лямку котомки, надеть на спину.
Мать подошла, оправила воротник нательной рубахи и встревоженно запричитала:
— Что же ты, сынок, себя в порядок привести не удосужился? Срамота какая!
Только сейчас Дэмиен обратил внимание на свой несуразный вид: волосы взъерошены, борода до середины груди, кожаная безрукавка с порванным шнурком, да потрепанные штаны. В Вирхольме одевались опрятно, брились начисто, и ему тоже следовало подумать об этом, особенно сейчас!
