Часть первая
ЗНОЙНЫЙ ГОРОД
1
Ещё в проходной вахтёр, бравый вояка, посмотрел на него каким‑то ликующе–наглым глазом. Вахтёр был о двух глазах, но смотрел на мир почему‑то прищурившись, попеременно то одним глазом, то другим: не считал, видно, нужным смотреть в оба.
Леонид насторожился. Он привык к вахтёрской почтительности. Она предназначалась не ему лично, Леониду Викторовичу Галю, молодому человеку неполных двадцати семи лет, а его должности: как‑никак он был начальником сценарного отдела киностудии и членом художественного совета — словом, важной на студии персоной.
— Ну, уволили меня или что? — Леонид тоже прищурился, весело всматриваясь в сверлящий вахтёрский глаз.
Смотрел, щурился, а сам уже заводил в себе некую пружину, изготавливаясь к бою. Какая бы новость ни ждала его за порогом проходной — что‑то серьёзное или пустяк, — всё равно к бою. Невнятица последних недель осточертела. Нужна была ясность — в делах, в отношениях. На студии царил полнейший разор. Второй месяц не платили зарплату, был арестован счёт в банке, простаивали цеха. Единственный художественный фильм, запущенный в производство, ныне оказался без режиссёра, без оператора, без актёров на главные роли. В режиссёре усомнились, оператор уволился, актёрские пробы не утвердили. И более того, уже месяц, как на студии не было директора. Его сняли. А тот, кто временно исполнял его обязанности, был вот именно временно исполняющим и не хотел или не умел что‑либо предпринять.
— Так что же, что же за новость, Фаддей Фалалеевич?
— Приехали… Прибыли… Вот она какая новость… — Вахтёр цедил слова уголком рта. Он не только щурился на мир, он на него ещё и кривился.
— Новый директор?! — Леонид просто услышал в себе какой‑то стальной щелчок — так всё в нём изготовилось к бою. «Наконец‑то!»
Он шагнул к двери, но обернулся, придерживая шаг. Ещё чуть–чуть надо было повременить, ещё надо было, ну, что ли, усмехнуться изнутри, а уж потом… Он понимал: первый спрос будет с него—начальника сценарного отдела. Два готовых сценария давно были отклонены министерством, новых сценариев нет, деньги на сценарии израсходованы. А ну, любезный, давайте объяснения. А он не собирался давать объяснения. Он собирался сам спрашивать, негодовать, требовать.
— Итак, прибыл новый директор… Каков из себя?
Вахтёр широко развёл руки, шевеля толстыми пальцами и покачиваясь на толстых ногах.
— Ясно, — рассмеялся Леонид. — Солидный, представительный. Молодой?
Вахтёр продолжал водить руками и раскачиваться. Никак не давался ему образ нового директора, не находились слова. Он даже оба глаза приоткрыл на миг, отчего лицо его стало простоватым, а не умудрённым и саркастическим, как обычно.
— Не вьюнош, — наконец выискал он нужное слово. Покачался ещё чуть–чуть, что‑то высчитывая. — Так думаю, подполковником войну кончил.
— А я младшим лейтенантом.
— Так ведь оно и видно, — вахтёрский глаз всё не уставал буравить Леонида.
«Да, плохи мои дела». Леонид сильно толкнул дверь и вышагнул во двор студии. Сразу ослепило солнце. К этому солнцу невозможно было привыкнуть. Кончался сентябрь, а солнце тут ещё пылало такое, как в Москве в самый жаркий июльский день. Но и не такое. В Москве оно тебя расслабляло, угнетало, ты взмокал от этого жара. А здесь солнце сушило тело, будоражило тебя, будто наделяя звонкими и сухими шлепками. Это солнце добиралось до твоей крови, делая её горячей. И всё вокруг было сухим, горячим, закалённым зноем. Дотронься ладонью до стены — обожжёт. Леонид мучился от здешнего солнца и любил его. Оно было сродни огню, настоящему огню.
Заслонив глаза ладонью, Леонид двинулся через двор студии к одноэтажному длинному строению, где в ряд тянулись кабинеты многочисленного студийного начальства. И каких только начальников не было на этой, по сути, маленькой студии. И директор, и его заместитель, и вот начальник сценарного отдела, и начальники планового, сектора хроники, отдела кадров, и главный бухгалтер с целым выводком счетоводов и кассиров, и ещё кто‑то, и ещё. Да, был, конечно, и художественный руководитель студии, были и главный инженер, и главный механик. А студия тем временем почти не работала. Отличная, умно построенная, с вместительным съёмочным павильоном и с солнцем, которое не уставало светить по–летнему чуть не круглый год.
От шутливого будто бы разговора с вахтёром совсем стало прескверно на душе. «А, к чёрту всё! И к лучшему! Сейчас объяснимся, сдам дела — ив самолёт. Домой, домой! Хватит, оттрубил полтора года в этом пекле!»
Из‑под ладони Леонид оглядел двор студии. С ним здоровались, и он здоровался. Солнце мешало всматриваться в лица. Издали кивали друг другу, а что на уме, что в глазах — не видно. Так всё сверкает кругом, что глаз не видно.
