Вчера был праздник Пасхи.
Вечером с младшим сыном ходили на речку. Она разлилась совсем уж очень. Льдин больше нет, есть мощное течение и люди с камерами в мобильных телефонах.
Малознакомые и совсем незнакомые встречные пытались налить водки. Проливали на землю и снова пытались.
Мужик в телогрейке и сапогах, белокурый, но с красным носом, словно бы с карикатурной картинки про колхоз семидесятых годов, вдруг закружился на одном месте и запричитал кликушей, что скоро война, но не у нас, что скоро ночь, но не у нас, и что всё наладится.
Потом еще неразборчиво про демократов, СССР и жену, которая жизни не даёт.
Так и сипел , пока не зазвонили колокола..
Утром оказалось, что двор по колено залит водою. Из подвала достали картоху. Опасаюсь за станцию, ту, что поднимает и качает из скважины, а не железнодорожную.
Набрал полную ванну про запас.
Погода хорошая, снег еще есть, в лесу - так и много.
Вода прибывает.
Всё наладится...
Но вода прибывает. Чаек нет, жаль, я бы их покормил кусками батона.
Они хватают хлеб на лету и устремляются.
Это интересное зрелище.
В какой-то момент понимаешь, что чувствуют европейцы, когда кормят беженцев.
И даже потом, когда чайки начинают загаживать пространство вокруг тебя, понимаешь.
Ты страдаешь во имя Добра. Ну коль скоро ты страдал – значит, избыл. Полноценный катарсис за батон и птичье дерьмо вокруг.
Можно продолжать жить.
Вы, наверное, уже поняли, что вода прибывает. Радует только, что по паре сантиметров в сутки.
Если они там, ниже, откроют плотины - вода спадёт.
Но они не открывают.
По нашей улице ходят слухи, мол, там, куда пойдёт вода из раскрытых плотин, тоже живут люди. Конечно, мы смеёмся над этими сказками. Но сила воздействия информационной атаки очень велика.
Настолько, что некоторые верят в существование жизни ниже плотин.
И что занимательно - я уже и сам изредка склоняюсь к такой мысли. Хотя, казалось бы, реальность должна быть сильнее. Не могут там жить люди - слишком далеко.
Плюс еще целая гидросистема – речка-водохранилище, и только потом какие-то люди ниже водохранилища.
По всем понятиям там вообще, возможно, оканчивается обитаемый мир. Откуда бы там быть живым законопослушным людям? Может быть, вода прольётся прямо в пустыню, что злит.
Так что плотины не открывают из внутренней ненависти к нам-реальным, непридуманным нам. И мы страдаем.
А всё от того, что правят человеконенавистники, которым лень приказать открыть плотины. Так часто бывает, и не только тут.
Тревожные слухи наполняют пространство от Лиссабона до Владивостока.
Лично мне они кажутся неправдоподобными. Есть вещи пострашнее фантазии Гёте.
Ну скажите, разве Тереза Мэй, Дерипаска, Трамп, Джонсон, Собянин, Дворкович, Белые каски, весь этот хоровод абсурда - разве они могут существовать?
Ну вы посмотрите, что о них пишут, это же абсолютно, совершенно и сугубо фоменковские персонажи.
Хватит уже, в самом-то деле.
Не отвлекайте мир от наших реальных бед - разлива небольшой реки Усманки.
Довольно уже фальшивых новостей.
Горшочек, не вари.
А еще я вспоминал детство. В детстве наводнение казалось приключением и хотелось в него. В детстве много чего хотелось. А потом оказалось, что всё не такое, как виделось. Например , чтобы помогать индейцам нужно строить казино, а не предупреждать о засадах, а чтобы помогать индийцам, нужно покупать их товары, а не возить им винтовки на подводном корабле «Наутилус». Или вот про негров ещё... хотя ладно.
Детство. Далеко отсюда. Наверное так даже лучше, что в другом месте. Каждый день видеть как мир меняется, стареет и становится другим, наверное, тяжело?
А было когда-то..
Хотя бы вот так...
Наш Двор
Если на лёгких ногах промчаться по крупной и разноцветной гальке, зачем-то утопленной в сером бетоне ступеней и, выскочив из подъезда, не останавливаться, бежать дальше вдоль нашего двухэтажного дома за дощатые сараи, то можно увидеть бухту, фрегат у старого скрипучего причала, а за бухтой открытое море темно-синее, почти чёрное к вечеру. Паруса фрегата убраны, но точно известно - они лазоревые. А какие же еще? Чего зря быть такому красивому, певучему слову «лазоревые»? Наверное, и цвет хороший, вот бы посмотреть.
Борта корабля набраны из свежеобтёсанных досок. Воздух пахнет йодом, водорослями и сосновой смолой. А ещё вокруг шум волн, скрип мачт и крики чаек. Иногда урчание синего «Запорожца» дяди Юры Кругликова. Дядя Юра строгий, но он зубной врач, поэтому умеет разговаривать и с детьми, и с самыми глупыми взрослыми. Справа за лобовым стеклом у автомобиля небольшая ретушированная фотография - портрет Сталина. «Запорожец» не вовремя выехал из гаража и стоит на причале. Стоит, тарахтит мотором, но вид не портит, и пираты, словно на подбор, в потертых кепках-восьмиклинках, легко его обходят. Пираты всерьёз заняты - таскают в закрома картошку нового урожая. Картошка насыпана в огромные, даже с виду неподъемные джутовые мешки - чувалы.
Пиратам приходится иногда остановиться, чтобы передохнуть. Тогда они курят папиросы с заломанными гильзами и украдкою пьют портвейн номер 33 из бутылки-огнетушителя. Выпивают за раз по половине граненого стакана, вытирают рукавами усы, вкусно ухают. Вина огромное количество - целых три бутылки стоят в тени сарая прикрытые телогрейкой.
