Забытый раёк: книга стихов

Новые тексты, «стихи из романа» «Гумилёв в Териоках» (из вышедшего в 2010 году в журнале «Нева» романа «Табернакль»), стихотворные циклы «Тополиные тропы», «Описание фотографий», «Портреты» — таков состав тринадцатого поэтического сборника Натальи Галкиной «Забытый раёк». В названии возникает тема райка — галёрки, верхнего яруса под потолком театра для самых бедных из истинных ценителей искусства. На страницах этой книги териокский луг сплетается в венок, по стогнам петербургским скачут хрестоматийные всадники с лилипутом на собачке, лето знает имя Электра, проходит маленький оркестр «балканского толка», напоминая нам, что все мы — дети райка. © Галкина Наталья, текст, 2011. © Панкевич Аркадий, обложка, 2011. © Цветкова Елена, фото, 2011.

Жанр:	Поэзия
Серии:	-
Всего страниц:	17
ISBN:	978-5-901841-79-2
Год издания:	2011
Формат:	Фрагмент

Забытый раёк: книга стихов читать онлайн бесплатно

Шрифт

Интервал

«Ставни стучат, как в английском романе...»

* * *

Ставни стучат, как в английском романе.

Ветер втащил темноту на аркане.

Вечер бежал раньше времени прочь,

вместо него воробьиная ночь.

Там, за окном, — оркестровая яма,

соло и хоры из шума и гама,

рушится ветка, за нею сосна,

лиственным стоном кустов пленена;

свет выключается, гасится с ходу, —

кто там читает в такую погоду? —

хляби разверзлись одна за одной,

занавес падает водной стеной.

«Океанида... — шепчу, — Бореада...»

И засыпаю внутри водопада.

СЕНТЯБРЬ

1. «Лежит, пространство сотворя...»

* * *

Лежит, пространство сотворя,

признав со временем родство,

инструментарий сентября

из планетария его.

Кому цыплят считать пора,

тот их сочтет и будет прав,

а наша песенка стара

упавших яблок, сонных трав.

2. «Заметок на полях миры...»

* * *

Заметок на полях миры,

забытых именин и строк,

неотторгаемой игры

неувядаемый венок,

да фисгармония, как рай

на чердаке сквозь пыль и прах:

ведь у нее, что ни играй,

молитва на уме да Бах.

3. «Переливаясь через край...»

* * *

Переливаясь через край,

звучит в окне ночной нонет,

но сводит резвый водограй

слова и музыку на нет.

Сентябрь уводит нас с тобой

в такую даль на полчаса,

где лишь валторна и гобой

вливают в слух наперебой

лесных провалов адреса.

«Объезжать Исаакий при полной луне...»

* * *

Объезжать Исаакий при полной луне,

когда ангелов стая крылата вдвойне

и темны кавалькада и страта;

вот два конника, с детства знакомые мне:

Коллеони и Гатамелатта.

А за ними три наших царя вчетвером,

два коня на дыбы под небесным шатром

аравийских в значительных позах,

а четвертый из тяжеловозов.

Диоскуры манежа, конюший, под стать

двум квартетам ковбоев по хватке,

и квадрига, конечно, что ж ей отставать,

Главной арки штабной делегатке.

И вослед этой рати (с ней накоротке

темный ветер на бронзовочерной реке),

завершая волшебные скачки,

едет маленький Пушкин на резвом коньке,

а за ним лилипут на собачке.

«Я замки воздушные строю...»

* * *

Я замки воздушные строю,

в их горницах встав на постой,

с бессонницей, старшей сестрою,

и с младшей сестренкой мечтой,

а то и со средней сестрицей,

любимицей слова «люблю»,

голубушкой, певчею птицей,

синиц и оленей кормлю.

Малюточке Козетте, такая егоза...»

* * *

Малюточке Козетте, такая егоза,

козюлька и козявка попались на глаза.

Она их уважала, тихохонько пасла,

на веточку сажала, на листике несла,

по очереди, дáбы не мыкались толпой,

их к маковой росинке вела на водопой.

Да как-то проглядела, сама не поняла,

козюлька улетела, козявка уползла.

«О да, мечтала я прожить в тени...»

* * *

О, да, мечтала я прожить в тени,

вне склок и дрязг, в своем углу за книгой,

чтоб тихие классические дни

соединяло время нотной лигой.

Так землянике хорошо в тиши

поодаль от тропы и от дороги.

Я сердцу повторяла: не спеши... —

но запиналась вдруг на полуслоге.

Но иногда, глаза открыв во тьме,

я просыпалась, словно от удара,

и вспыхивала в этот миг во мне

колючая конструкция радара.

«В музыкальную спрятан шкатулку...»

* * *

В музыкальную спрятан шкатулку

струнный лепет изнанки моста.

Вот собрались и мы на прогулку

и раскрыли два старых зонта.

Всюду дождь, на губах и на веках,

морось льнет к переплеску волны

на осенних каналах и реках,

на каналах и реках весны.

Килобайты погод, миллилитры,

акварельная нынче пора,

серы проблеск, оттенок селитры,

ртутный блик и отлив серебра.

Ох, ни нити сухой, шито-крыто,

в решето зонт играет и в сито,

и над всей нищетой бытия

и умыта с утра, и открыта

барбизонская школа чутья.

«Гребни волн, плавники волн, волн рыбьи тела...»

* * *

Гребни волн, плавники волн, волн рыбьи тела

и кудрявого отрока адыгейские очи.

И влетают кентавры в чем мать родила

в черноморскую гладь по прошествии ночи.

Так плыви же, плыви, хохоча во весь рот,

узнавай эту соль, ведь волна неизменна,

из которой твой вымерший древний народ

увидал выходящей Анадиомену.

Ихтиандр, ребятенок, античный герой,

через марево мифов бредущий по пляжу,

отпечаток ступни, как на глине сырой

след ладони Творца, оставляя в пейзаже.

Так плыви же, плыви, ойкумен твоих мир

по-младенчески древен и неиссякаем,

там глядел на трирему, а тут на буксир,

обретая в прибрежной толпе Навсикаю.

«Дегустатор забвенья...»

* * *

Дегустатор забвенья

задумался и притих.

Что о старых винах сказать,

если время выпило их?

Виноградных улиток

растаяло лунное стадо,

каждый завиток,

каждая гроздь,

вся соть;

но вино воспевало

и вашу нежную плоть,

босоногие давильщицы винограда.

ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ

Для нитки божество игла,

для мухи мушмула.

Мне лавка древностей мила,

я в детстве в ней жила.

Сидел Персей или Тезей

под люстрой за столом,

а мышь музейная музей

именовала «дом».

В одной из ваз цвело быльё,

спал отеть в сундучке,

а пыль гнездо вила свое

в укромном уголке.

Ни слова из портретных уст,

часов шажки легки.

Я в этом сонмище искусств

любила закутки.

Ведь в них, куда себя ни день,

не слава и хвала,

а притаившаяся тень

подругой мне была.

Не золото и не поталь

влекли — сверчок трущоб

или рояльная педаль

для эха всех чащоб.

Люблю я окна на восток

с тех пор и до седин

и золоченый завиток

от рам всея картин.

Барометр снится мне отцов

и дедов метроном

и свет от уличных светцов

на потолке лепном.

В дворцовой утвари тех лет

сохранен красоты секрет,

а в памяти лишь тень и свет,

Продолжить чтение

Еще от автора Наталья Всеволодовна Галкина

Наталья Галкина

Голос из хора: Стихи, поэмы

Особенность и своеобразие поэзии ленинградки Натальи Галкиной — тяготение к философско-фантастическим сюжетам, нередким в современной прозе, но не совсем обычным в поэзии. Ей удаются эти сюжеты, в них затрагиваются существенные вопросы бытия и передается ощущение загадочности жизни, бесконечной перевоплощаемости ее вечных основ. Интересна языковая ткань ее поэзии, широко вобравшей современную разговорную речь, высокую книжность и фольклорную стихию. © Издательство «Советский писатель», 1989 г.

Наталья Галкина

Ошибки рыб

Наталья Галкина, автор одиннадцати поэтических и четырех прозаических сборников, в своеобразном творчестве которой реальность и фантасмагория образуют единый мир, давно снискала любовь широкого круга читателей. В состав книги входят: «Ошибки рыб» — «Повествование в историях», маленький роман «Пишите письма» и новые рассказы. © Галкина Н., текст, 2008 © Ковенчук Г., обложка, 2008 © Раппопорт А., фото, 2008.

Наталья Галкина

Вилла Рено

История петербургских интеллигентов, выехавших накануне Октябрьского переворота на дачи в Келломяки — нынешнее Комарово — и отсеченных от России неожиданно возникшей границей. Все, что им остается, — это сохранять в своей маленькой колонии заповедник русской жизни, смытой в небытие большевистским потопом. Вилла Рено, где обитают «вечные дачники», — это русский Ноев ковчег, плывущий вне времени и пространства, из одной эпохи в другую. Опубликованный в 2003 году в журнале «Нева» роман «Вилла Рено» стал финалистом премии «Русский Букер».

Наталья Галкина

Покровитель птиц

Роман «Покровитель птиц» петербурженки Натальи Галкиной (автора шести прозаических и четырнадцати поэтических книг) — своеобразное жизнеописание композитора Бориса Клюзнера. В романе об удивительной его музыке и о нем самом говорят Вениамин Баснер, Владимир Британишский, Валерий Гаврилин, Геннадий Гор, Даниил Гранин, Софья Губайдулина, Георгий Краснов-Лапин, Сергей Слонимский, Борис Тищенко, Константин Учитель, Джабраил Хаупа, Елена Чегурова, Нина Чечулина. В тексте переплетаются нити документальной прозы, фэнтези, магического реализма; на улицах Петербурга встречаются вымышленные персонажи и известные люди; струят воды свои Волга детства героя, Фонтанка с каналом Грибоедова дней юности, стиксы военных лет (через которые наводил переправы и мосты строительный клюзнеровский штрафбат), ручьи Комарова, скрытые реки.

Наталья Галкина

Вечеринка: Книга стихов

В состав двенадцатого поэтического сборника петербургского автора Натальи Галкиной входят новые стихи, поэма «Дом», переводы и своеобразное «избранное» из одиннадцати книг («Горожанка», «Зал ожидания», «Оккервиль», «Голос из хора», «Милый и дорогая», «Святки», «Погода на вчера», «Мингер», «Скрытые реки», «Открытка из Хлынова» и «Рыцарь на роликах»).

Наталья Галкина

Пенаты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.