Публику, собравшуюся в тот день на ланч у Максвелла, интересовали три темы: сегодняшняя цена унции золота, оживление на Уолл-стрит и сорок сантиметров выпавшего накануне снега, парализовавшего Манхэттэн, что повлекло за собой временное закрытие двух аэропортов — Ла Гардиа и Кеннеди. Разумеется, как только в зале появилась она в своей знаменитой шубе, все изменилось.
Двубортная норковая шубка, едва достигавшая колен, кроем напоминала мужской пиджак. Блестящие почти черные шкурки, посаженные на красную шелковую подкладку так идущего ей оттенка, падали мягкими складками, подчеркивая изящество кутавшейся в мех женщины. Приподнятый широкий воротник-шалька и громадный берет скрывали от любопытных глаз прославленное лицо.
Взгляды присутствующих оторвались от причудливых сооружений за окнами, созданных снегоуборочными машинами, и великолепная кухня знаменитого ресторана была мигом забыта, хотя аппетит лишь разыгрался: голодные посетители не могли отвести глаз от куда более заманчивого угощения, чем все ранее поданное.
Джерри Кори был в этом зале единственным человеком, который даже не взглянул на нее. А зачем ему это? Кто-кто, а уж он-то ее знает: длинные темно-каштановые вьющиеся волосы, уголком сходящиеся на высоком гладком лбу, прямой нос, ясные голубые глаза, пронзающие насквозь сердце мужчины, полные губы, чуть спрямленный подбородок, гордая посадка головы, полная грудь, стройная гибкая фигура, которой придает еще большую статность рост метр семьдесят…
Небрежно откинувшись на спинку обитого черной кожей стула, Джерри с огромным удовлетворением наблюдал, как восторженно смотрят окружающие на женщину, которую он поджидал. Когда она подошла к его столику, он поднялся, поцеловал ее в разгоревшуюся на холоде щеку и услышал у себя за спиной завистливые мужские вздохи.
— Я знал, что у тебя времени в обрез, и рискнул сам сделать заказ: французский луковый суп, салат и минеральная вода с лимоном, — сказал он, наблюдая, как из-под соскальзывающего с плеч меха показывается черное вязаное платье с ярко-красным жакетом от Шанель. — Ты выглядишь усталой, — добавил Джерри, озабоченно приглядываясь к ней.
Одна четко очерченная бровь поползла вверх, улыбка тронула уголки вызывающе алых губ.
— Утро получилось и правда утомительное, — проворковал гортанный голос, действующий на подсознание. — Я соблазнила прямо в горячей ванне моего восемнадцатилетнего пасынка-девственника, а муж-калека был благодарным соглядатаем. Затем я позировала фотографу в обнаженном виде, теперь займусь тобой, а позже… — черные бархатистые ресницы скромно опустились, — я предполагаю изнасиловать местного священника, который мне до смерти надоел.
Джерри Кори рассмеялся, и его резкие черты сразу смягчились.
— Виктория Кирклэнд, ты наконец-то полюбила роль Виксен Мэлори!
— У меня просто не было выхода! — последовал ответ.
Наклонившись к Джерри, Викки постучала покрытым красным лаком коготком по стеклу золотых часов.
— Сотни глаз в эту минуту уставились мне в спину. К счастью, публика обсуждает рекламный щит, выставленный вчера на площади Таймс, на котором я как раз в этой шубе.
— Она обсуждает не только эту грандиозную рекламу и потрясающую женщину в норке, — торжественно поправил ее Джерри. — «К счастью, публика обсуждает» то же, что обсуждают ежедневно еще шестнадцать миллионов американцев: телепрограмму, из-за которой время с двенадцати тридцати до тринадцати тридцати стало временем обеденного перерыва для бизнесменов, домохозяек и студентов. Как ответственный за связь с общественностью я глубоко убежден, что все в этом ресторане шепчутся сейчас о «Завтра и всегда» — сериале кабельного телевидения Гарнера, побившем все рекорды популярности среди дневных мыльных опер и, по последним данным, имеющем самый высокий рейтинг среди продукции всех основных телесетей.
— Самый высокий! — Подведенные глаза Викки округлились от удивления. — А я… я и не знала, что данные уже опубликованы.
Джерри заулыбался как Чеширский кот и с довольным видом сложил перед собой руки.
— Я собирался сообщить это всей группе вечером, после записи. Всего восемнадцать месяцев в эфире — и благодаря мощному спутнику первые в стране по популярности!
Разговор прервался, когда официант в галстуке-бабочке принес заказанный Джерри ланч. Руки молодого человека заметно дрожали, когда он ставил перед Викки тарелку с дымящимся супом. Официант долго еще вертелся вокруг стола: поправлял неиспользованные столовые приборы, доливал воду в бокалы со льдом и сметал с белоснежной скатерти несуществующие крошки до тех пор, пока его не окликнул метрдотель.
Улыбка на лице ответственного за связь с общественностью расползлась шире. Он пригладил рукой седеющие светлые волосы, все еще густые — несмотря на залысины спереди.
— Я очень доволен!
Поддев ложкой пласт сыра, плавающий поверх душистого лукового отвара, Викки посмотрела на собеседника.
— Чем доволен? — спросила она.
— Ты все еще не понимаешь? — Заметив, что Викки и в самом деле удивлена, Джерри вздохнул и принялся терпеливо объяснять: — Девяносто процентов мужского населения испытывает к тебе физическое влечение. Если верить «Спутнику телезрителя», множеству изданий рангом пониже и заметке в «Тайм», сейчас ты — самая коварная и ловкая женщина на телевидении, которая проводит большую часть жизни в горизонтальном положении, а твои страстные и откровенные любовные сцены, которые демонстрирует неподцензурное кабельное телевидение, заставляют чиновников сетевого вещания бледнеть и зеленеть от зависти.
