Марат родился 29 октября 1929 года в деревне Станьково Дзержинского района. Рос мальчишка без отца. Тот умер, когда Марату не исполнилось и семи лет. Но отца паренёк хорошо помнил: ещё бы, бывший балтийский матрос! Служил он на грозном линкоре «Марат» и имя сыну дал в честь своего корабля. Мама мальчика Анна Александровна трудилась в колхозе. Старшая сестра Ада была весёлой и жизнерадостной комсомолкой. Дом семьи Казей стоял у шоссейной дороги, что ведёт в Минск. Так и жили они втроём маленькой счастливой и дружной семьей.
Марат и Ада Казей
Марату было одиннадцать лет, он закончил 4 класса местной школы. Наступили летние каникулы. И не знал он тогда, что пойти в 5-й класс ему не придётся. Летом 1941 года грянула война!
Немецко-фашистские захватчики превратили здание сельской школы в казарму. Многих учителей арестовали, отправили на каторжные работы в Германию. Население Станькова не хотело мириться с оккупацией и жить в гитлеровской неволе. Вместе с жителями деревни Кукшевичи они создали подпольную антифашистскую группу. Подпольщики собирали для партизан оружие, прятали его в лесу и в доме Анны Александровны Казей, которой помогали в борьбе против оккупантов сын Марат и дочь Ада. В октябре 1941 года фашисты схватили Анну Александровну и после жестоких пыток казнили в Минске. Мальчик ушёл к партизанам в Станьковский лес, поклявшись отомстить проклятым захватчикам.
Письмо Марата сестре Аде
...Идёт по заснеженной дороге мальчишка. На нём рваная фуфайка, лапти, через плечо перекинута холщовая сумка. Проезжают по дороге немецкие военные машины, попадаются навстречу и пешие гитлеровцы. Никому из них и в голову не приходит, что по дороге идёт партизан-разведчик. Паренёк с нищенской сумой направляется в город Дзержинск. Марат хорошо знал его улицы и здания, потому что часто бывал здесь до войны. Но сейчас каким-то чужим, неузнаваемым стал городок. На главной улице немецкие вывески, нацистские флаги.
Бюст Марата Казея в Москве
Перед школой раньше была гипсовая фигура пионера-горниста. На его месте теперь стоит виселица. На улицах много гитлеровцев. Шагают, надвинув каски на лоб. По-своему приветствуют друг друга, выбрасывая правую руку вперёд: «Хайль Гитлер!»
Задумавшись, юный разведчик не заметил, как столкнулся с немецким офицером. Поднимая оброненную перчатку, офицер брезгливо поморщился.
— Дяденька! — застонал Марат. — Подайте что-нибудь, дяденька!
Гитлеровец пошёл дальше. А Марат стал осторожнее.
...Ходил он в разведку и один и вместе с опытными бойцами. Марат узнавал, куда и по каким дорогам пойдут вражеские солдаты, где расположены немецкие посты и замаскированы вражеские пушки, расставлены пулемёты.
Доводилось ему участвовать в диверсиях на железных и шоссейных дорогах. С большой охотой паренёк помогал партизанам пускать под откос вражеские эшелоны со смертоносным оружием. В одном из боёв ему удалось захватить ценные немецкие документы и карты. А в другой раз он на коне с приказом командования прорвался через вражеский огневой заслон и спас от верной гибели окружённый карателями партизанский отряд. Так Марат выполнял свою клятву, мстил за маму. За образцовое выполнение боевых заданий и проявленное мужество командование партизанской бригады имени Рокоссовского представило его к медали «За Отвагу».
В мае 1944 года, когда Марату шёл 15-й год, он отправился в новую разведку вместе с командиром разведчиков Михаилом Лариным. Ехали на лошадях. Пока пробирались лесом, заметно стемнело. Выехали на опушку.
— На-ка, глянь, — Ларин протянул свой бинокль пареньку. — У тебя глаза поострее...
Марат залез на дерево. Ему удалось разглядеть лежащую впереди деревеньку. По всем приметам фашистов в ней не было. Но всё-таки Ларин решил переждать в лесу, а ночью пробраться в деревню.
Казалось всё вымерло: ни звука, ни огонька. Но разведчики знали, что тишина бывает обманчива, особенно ночью. Марат нащупал гранаты за поясом. Его бывалый конь ступал осторожно.
Задворками они подъехали к хате, которая ничем не выделялась среди других. Ларин постучал рукояткой плети в окно. Никто не ответил. Постучал ещё раз. В темноте окна проплыл огонёк свечи.
Дверь отпер старик в холщовой рубахе. Не спрашивая, кто пожаловал к нему в такой поздний час, он пропустил гостей вперёд.
— Дед, на заре подымешь нас, — сказал Ларин. — Устали мы... Да и кони пусть передохнут. Ты уж покорми их чем-нибудь.
Хозяин кивнул. Марата неудержимо тянуло ко сну. Не раздеваясь, он улёгся на жёсткой лавке.
Ему показалось, что он только успел закрыть глаза, как Ларин затряс его:
— Скорее! Фашисты!
Марат вскочил, нащупал автомат.
— На коней и к лесу! — скомандовал Ларин. — Держи прямо к бору! А я правее...
Верный конь, чуя беду не хуже хозяина, изо всех сил скакал по полю к едва виднеющемуся в предрассветной дымке лесу, буквально вытягиваясь стрелой по воздуху. Но Марату казалось, что они едва движутся, словно он спит и ему снится страшный сон.
— Скорее, милый, скорее! Давай! — кричал он коню, отчаявшись погонять его.
Сзади стреляли. Справа, слева, сверху слышалось зловещее пение вражеских пуль. Неожиданно совсем рядом затрещал пулемёт, и конь под Маратом рухнул на землю. Не чувствуя боли от падения, Марат побежал к кустам. Они были уже близко, высокие, густые. Оставшуюся сотню метров мальчик полз — пули свистели с разных сторон.