Возле магазина с названием «Универсам» пролегла длинная очередь. Люди стояли друг за дружкой, сохраняя определённый интервал. Каждый существовал по стойке «вольно».
Я остановился и размечтался: если, например, толкнуть самого крайнего в спину, он упал бы на предыдущего, тот на последующего, и вся очередь в течение минуты легла бы ниц с таким звоном, будто кто провёл пальцем по гребёнке.
Потом я подумал: зачем толкать людей ниц, а самому возвышаться над поверженными? Зачем возвышаться над людьми, когда можно жить с ними одной жизнью?
Я перешёл дорогу и встал в хвост очереди.
Передо мной спина в дублёнке и затылок в ондатровой шапке. Поразительное дело: дублёнку днём с огнём не сыскать, а вся Москва в дублёнках. Лично я ношу кролик под котик и ратиновое пальто, которое я пошил в 1958 году.
Ратин — материал прочный. В нем можно проходить всю жизнь. За те годы, что я его ношу, он уже успел выйти из моды и снова в неё войти.
— А что дают?
Я обернулся. Передо мной стояла девушка в дублёнке.
«В самом деле, — подумал я, — а за чем я встал?»
— Простите, — вежливо сказал я, — сейчас узнаем.
Я постучал в предыдущую спину, как в дверь.
Ондатровый затылок повернулся и показал мне свой чёрный носатый профиль. В профиль мужик походил на безнравственную ворону.
— Скажите, пожалуйста, а что дают?
— Японские зонтики.
— Японские зонтики, — перевёл я девушке.
— Я слышу, — невежливо ответила девушка.
Понятно, что слышит. Не глухая. Но ведь могла бы и скрыть. Могла бы сказать: «Большое спасибо». Тогда бы я спросил: «А это хорошо?» «Что именно — хорошо?»
«Японские зонтики».
«Это очень удобно. Их можно складывать и прятать в сумку».
Поскольку я с сумками не хожу, я бы спросил: «А в карман можно?»
«Смотря в какой карман», — сказала бы девушка.
Это было бы началом нашей беседы, которая могла продолжаться год, и три, и всю жизнь. Но девушка не захотела беседовать со мной даже трех минут, потому что я не в дублёнке, а в ратиновом пальто с узкими лацканами.
Одежда — это внешнее решение человека. Моё внешнее решение зависит, к сожалению, не от меня, а от обстоятельств и совершенно не совпадает с моим внутренним "я". Эти два "я" постоянно пребывают в антагонизме и делают меня несвободным. Лишают индивидуальности.
Говорят, что миллионеры на Западе очень бедно одеваются. Рокфеллер, например, мог бы надеть моё ратиновое пальто и пойти по своим делам. И никто бы не удивился. Когда человек может позволить себе все, что угодно, он может позволить себе роскошь ходить в старом пальто. А я ещё не настолько богат, чтоб не ценить денег. Не настолько мудр, чтобы перестать искать смысл бытия. Не настолько стар, чтобы радоваться жизни как таковой. И не настолько молод, чтобы радоваться без причин, подчиняясь биологическому оптимизму.
Я нахожусь на середине жизни, в самом трагическом. возрасте, когда страсти ещё не отшумели, но усталость уже грянула в сердце. Мои "я" рвут друг друга в клочья, я не уверен в себе и других, и поэтому больше всего я люблю стоять в длинных очередях. Быть за спинами и быть как все.
Вот и сейчас я стою в хвосте длинной надёжной очереди. Я спокоен и прав. Ведь не могут же столько людей ошибаться одновременно. Не могут ведь они своё время и терпение расходовать на ложную цель.
Мимо меня вдоль очереди прошла японка в европейской одежде. Она держала над собой зонт производства московской фабрики. Зонт был чёрный, крепкий, на внушительной деревянной ручке с пластмассовым набалдашником.
Я сделал шаг в сторону и случился на пути японки.
— Здравствуйте, — приветливо поздоровался я. — Добрый день.
Я втайне рассчитывал, что японка склонится в низком почтительном поклоне, настолько низком, что я увижу её стройный затылок. Настоящая японка воспитана в духе преклонения перед мужчиной, каким бы он ни был, и это единственно правильное воспитание. Мужчине совершенно не нужна чужая индивидуальность. Он всегда ищет в женщине подтверждения своей индивидуальности.
— Добрый день, — ответила японка на чистейшем русском языке. Кланяться она и не думала. Японка была испорчена цивилизацией. Глядела на меня своими дивными глазами и думала не о преклонении, а черт знает о чем. О мировой экономике.
— А почему вы не носите японский зонтик? — спросил я.
— Наши зонтики не рассчитаны на ваши климатические условия, — ответила японка и пошла своей дорогой, мелко перебирая ногами, будто она была не в брюках, а в кимоно.
Я встал обратно в очередь, и в меня проник микроб сиротства. Я усомнился: нужен ли мне японский зонтик, непригодный для наших климатических условий? Прав ли я, подчиняясь инстинкту моды. Может, имеет смысл преодолеть инстинкт и выйти из очереди?
В мои размышления вторглась продавщица.
— Вам синий или красный? — спросила она.
— Что? — очнулся я.
Продавщица сунула мне синий зонт и коробку.
— А это что?
— Нагрузка, — объяснила продавщица. — Итальянские платформы.
— А зачем они мне?
— Для заземления. Японские зонты идут в комплекте.
Мне не нужны были ни зонт, ни платформы, но было обидно уходить ни с чем.
— Я возьму только зонт, — объявил я.
Очередь глухо вздохнула за моей спиной и вытеснила меня своим поступательным движением.
