Впервые я увидел Японию с борта американского военного корабля «Президент Вильсон», когда в один из октябрьских дней чудесной осени 1966 г. мы входили в воды Токийского залива. Несколько часов занял наш путь до причала в порту Йокогамы. Рассматривая гору Фудзи и поля с еще не убранным богатым урожаем, я задавал себе вопрос — а что вообще я делаю в Японии? Я только что закончил Мичиганский университет, где специализировался по американской истории, и ровным счетом ничего не знал об этой стране. Я даже никогда до этого не покидал пределов Соединенных Штатов. Так далеко от родных мест я оказался лишь благодаря моему школьному товарищу, который был родом из Токио. Он сказал мне, что его семья может приютить меня в том случае, если я захочу посетить его родные места. Таким образом, мое путешествие в Японию было чем-то сродни школьной шалости. Однако это приключение, к немалому моему удивлению, коренным образом изменило мою жизнь. Вскоре я уже не мыслил себе иного занятия, чем изучение истории Японии.
Я, пожалуй, совсем ничего не знал о Японии, ступив впервые на ее землю. В моем «багаже» было лишь несколько стереотипов. Среди прочего, я представлял себе японское общество на редкость единодушным. Население, по моему мнению, было весьма однородным. Люди выглядели одинаково думали одинаково, и достигнуть всеобщего согласия по какому-либо вопросу им было необычайно легко. Совсем немного времени ушло у меня на то, чтобы понять ошибочность подобных представлений. Меня повсюду окружали люди разных возрастов, разных полов, разного образовательного уровня и принадлежавшие к разным социальным слоям. У каждого из них было свое мнение по любому поводу — должна ли женщина сидеть дома или ходить на работу, нужно ли Японии становиться союзником Соединенных Штатов или следует придерживаться нейтралитета, восхвалять ли японский крупный бизнес за его вклад в послевоенное процветание или заклеймить за ущерб, наносимый его деятельностью окружающей среде. Я, конечно, понимал, что гармония и согласие были желаемым идеалом. На деле, однако, оказалось, что мнения японцев относительно важнейших вопросов, касающихся их страны, сильно расходятся, что порождает острые противоречия в обществе.
То, что я узнал во время первого посещения Японии, повлияло на мое восприятие истории этой страны. Если горячие споры и противоречия настолько очевидны в современном японском обществе, то, видимо, что-то подобное можно обнаружить и в прошлом. Именно столкновение мнений и порождало ту энергию, которая заставляла общество двигаться вперед. Последние два века практически в любом обществе наличествуют три основные тенденции развития. Это урбанизация, индустриализация и глобализация. Все они оказывали очевидное влияние и на ход японской истории, формируя восприятие индивидуумами самих себя и окружающего мира и обозначая границы возможного. Тем не менее в пределах этих общих основных тенденций японцы, во всем своем огромном разнообразии, творили свою собственную историю. Поэтому нашей главной задачей должно быть стремление понять, как различные люди и социальные группы определяют для себя приоритеты и каким образом затем борются за построение такой жизни, в которой найдут отражение их мечты, ценности, верования и амбиции. Эта цель и явилась тем фундаментом, на котором строится данное повествование.
За время многолетнего общения со своими новыми друзьями и коллегами я также пришел к пониманию того, что большинство японцев гораздо ближе стоят к собственному прошлому, чем американцы, по крайней мере, те, с которыми я знаком. Вероятно, это является естественным для страны, более тысячелетия сохранявшей свое политическое единство. Кроме того, Япония — страна, где человек, сойдя с поезда современного сабвея, может тут же очутиться в тиши древнего храма. Наслаждаясь в кафе чашечкой французского кофе и слушая последние джазовые новинки, бросив взгляд на улицу, можно увидеть проходящую мимо пожилую женщину, одетую в традиционное кимоно, в руках у которой будет сёмисен — трехструнная лютня, звуки которой обычно разносятся над «плавучим миром» — районами, именующимися в Европе кварталами «красных фонарей», — в котором обитают дамы и кавалеры полусвета, возникшим в японских городах на заре современной эпохи. В обзоре этого раннего периода современной истории (1603–1868), приведенном в данной работе, отражена важность связи между прошлым и настоящим. Среди прочих проблем в книге исследуется, каким образом политическая культура, позволившая простым японцам участвовать в самоуправлении их деревень и городских кварталов, взрастила горожан новой эпохи, считавших своим долгом критиковать политику правительства, организовывать политические движения и партии и играть важную роль в парламентской системе, созданной в период Мэйдзи (1868–1912); как рост торговли и протоиндустриализации в XVIII — начале XIX в. сделал возможным быструю индустриализацию после 1868 г.; и, наконец, как традиционные взгляды на семью и отношения полов повлияли на модели поведения, существующие в современную эпоху.
