Одиннадцатиклассник Олег Дунаевский выглядел ослепительно. На нем был костюм-тройка цвета хаки с искрой, светлая рубашка в тон и галстук – зеленоватый металлик. Длинные блестящие пряди волос картинно обрамляли лицо. Почти все девчонки, стоящие на школьном дворе на линейке, посвященной Первому сентября, не отрывали от него восхищенных глаз. Олег был их кумиром. Он будет учиться в школе последний год, а значит, можно еще успеть ему понравиться. И девчонки нервно поправляли волосы, одергивали нарядные блузочки и посылали ему взоры, один пламенней другого.
Олег принципиально ни на кого не смотрел. Еще бы! Только останови на ком-нибудь взгляд, хлопот потом не оберешься: замучают дурацкими записками, охами и вздохами.
– Итак! Право дать первый звонок в этом учебном году предоставляется одиннадцатикласснику нашей школы Олегу Дунаевскому и первокласснице Танечке Кузнецовой! – торжественно провозгласила директор Валентина Михайловна и первой часто-часто зааплодировала круглыми розовыми ладошками.
Ее хлопки, усиленные микрофоном, дружно поддержали присутствующие на линейке. Многочисленные родители хлопали самым яростным образом, поскольку в очередной раз надеялись, что этот учебный год будет гораздо лучше предыдущих. Свежеотремонтированная школа, блистающая новыми стеклопакетами, радовала глаз. Казалось, что за этими новыми окнами все ученики непременно сделаются если и не отличниками, то сплошь примерными хорошистами. Девочки аплодировали красавцу Олегу, парни – дурачились, складывая ладони ковшиками и выдавая в пространство смешные гулкие звуки. В общем, все были заняты своим делом, довольны жизнью, хорошей погодой и даже началом учебного года.
К Олегу подвели маленькую Танечку в белых гольфиках, ярко-синем костюмчике и с огромными прозрачными розочками над завитыми в локоны белокурыми хвостиками. В руках девочка осторожно держала старинный медный колокольчик с красным бантом.
Дунаевский сначала взял Танечку за маленькую ручку, а потом нагнулся, подхватил девчушку за талию, чтобы посадить себе на плечо. Он не раз видел, как это делали выпускники на своих последних линейках, и решил, что ничуть не хуже остальных. Молодецкой силушкой его природа не обделила, а потому пронести на плече крохотную Танечку внутри школьного двора ему что плюнуть. Родители первоклассников при этом зааплодировали еще громче, поскольку им понравилось, что старшеклассник не отступает от принятого на таких мероприятиях протокола. Конечно, миленькая Танечка на плече рослого красивого Олега будет выглядеть очень эффектно, и это обязательно надо сфотографировать и даже снять видеокамерой.
Ни родители, ни директор Валентина Михайловна, ни тем более сам Олег не могли и предположить, что на фотоаппараты и кинокамеры будет заснято вовсе не триумфальное шествие выпускника и первоклассницы, а жгучий позор молодого человека.
Олег, посадив Танечку на плечо, гордо шагнул, но вдруг почему-то покачнулся и, не удержав равновесия, стал заваливаться прямо на празднично разодетых первоклассников. Испуганные папаши тут же выскочили вперед своих чад, смяв их ряды, букеты и банты. Девчонки запищали. Кто-то заплакал. Визжащую на одной ноте Танечку подхватил папа ее будущего одноклассника, а Олега никто не сумел удержать, и он, рухнув между двумя насмерть перепуганными папашами, которые вместо него поймали в растопыренные руки лишь воздух, повалил за собой еще пяток детей.
Линейка ахнула. Этот всеобщий «ах!», тоже многократно усиленный микрофонами, взметнулся вверх из колодца школьного двора, и в соседних домах люди высунулись в окна, чтобы посмотреть, что происходит на улице. А посмотреть было на что. И еще послушать. Жуткую тишину, установившуюся после дружного «ах», вдруг нарушил богатырский смех 11-го «В».
Казалось, что парни и девчонки этого класса посходили с ума. Они хохотали и хохотали на разные голоса. Из общего гогота вырывались то визгливые девичьи переливы, то басовитые юношеские раскаты.
Конечно, бывает, что человек споткнется и упадет эдак смешно, что не удержишься от смеха, даже и сочувствуя. Но ничего смешного в падении Олега не было. Оно выглядело несчастным случаем, над которым не смеются, которому сострадают и спешат помочь. Олег поднялся с белым лицом и подрагивающими губами. Окружающие не разобрались от чего: от унижения или от боли, поскольку молодой человек очень быстро исчез в толпе. Кое-кто успел заметить, что его новый костюм был в пыли. Другие потом рассказывали, как он бережно поддерживал левой рукой правую.
11-й «В» продолжал смеяться.
Директрисе Валентине Михайловне было не до Олега. Ей не нравилось ржание выпускного класса. Что после линейки скажут спонсоры, которые уже презрительно морщат свои носы? Они, конечно же, подумают, что во вверенной ей школе, куда они вкладывают свои денежки, детей не учат элементарным правилам хорошего тона. Она, разумеется, напомнит спонсорам, что эти дети пришлые, что она вынуждена была принять этот класс, когда закрыли 722-ю школу и когда...
Валентина Михайловна не додумала эту мысль до конца, потому что создавшееся положение надо было срочно менять. Она бросилась в гущу испуганных первачков, подхватила с асфальта так и валяющийся медный колокольчик с мятым испачканным бантом, подняла его над головой и зазвонила так мощно, будто сзывала присутствующих на пожар.
