“Со светлым червячком встречается змея
И ядом вмиг его смертельным обливает.
“Убийца! — он вскричал, — за что погибнул я?”
“Ты светишь”, - отвечает.
А.А. Дельвиг.
Май 2001 г.
— Вы понимаете, Майкл, что я обязан сообщить в правоохранительные органы о произошедшем несчастье с вашей женой?
Майкл Рис отодвинулся от стены, чуть подавшись вперед, и поднял на врача свой пустой омертвевший взгляд, в котором читалось полнейшее безразличие ко всему происходящему вокруг него хаосу. Он все еще не оправился от действия наркотика, голова его гудела, мысли, словно в сумасшедшей гонке метались по его парализованной болью голове, сердце стучало так оглушительно, что слова врача, прооперировавшего Кристину, доносились до него сквозь плотный туман. Нет, ничего он не понимал. Его ломало так, что хоть самого под нож. К черту Кристину. Если он умерла, то он понесет полную ответственность за свои действия, но никто не заставит его лебезить, просить и обливаться слезами раскаянья. Если кто и виноват, так это ее сука-мать, Кристина Рис, его мачеха.
Во взгляде Игоря Журавлева, светила этой больницы, легендарного хирурга, отражалось такое презрение и отвращение, что Майкла это даже позабавило. Разве врачи не должны сдерживать свои эмоции. Сейчас это измученный уставший после десятичасовой операции хирург, похоже, был готов наброситься на Майкла с кулаками. И, черт побери, был бы прав. Если бы Рис мог сам двинуть себе по морде, он бы это сделал, но, увы, что сделано, то сделано. Самобичеванием тут не поможешь.
— Да, я понимаю, док. — Кивнул Майкл, прищурив ледяные синие глаза, с расширенными нездоровыми зрачками, белки были красноватого оттенка, и все эти симптомы говорили Журавлеву красноречивее любых слов. — Она жива? — сухо, совершенно без тени тревоги спросил Майкл.
Игорь Журавлев долго смотрел в глаза наркомана, которого через пару часов начнет ломать отходняк. Он тщетно пытался найти в высокомерном бесчувственном молодом мужчине хоть какие-то эмоции. Только легкое раздражение и желание поскорее убраться из больницы, куда угодно. Даже в тюрьму. Хирург никак не мог понять, постичь того, что случилось с девушкой, которую оперировал почти десять часов, вытаскивая с того света. Глядя на ее мужа, он искал ответы, но не находил. Это было ново для Игоря Журавлева. За свой век чего только он не насмотрелся, но такое…. Если бы не положение, которое занимал Майкл Рис и его миллиардер отец — Джон Рис, он давно бы взял за грудки этого бесчувственного красавчика и вытряс бы из него душу. Но он не мог этого сделать по нескольким причинам. Его статус не позволял терять контроль, а еще у него была семья, пациенты, обязанности. С досадой доктор думал, что, скорее всего, дело даже не дойдет до суда, если, вообще, будет открыто. С деньгами Рисов им опять удастся избежать законного решения проблемы.
— Кристина жива. Но она в реанимации, в крайне тяжелом состояние, близком к критическому. Она подключена к аппарату искусственного жизнеобеспечения. Возможно, у нас не получится спасти ее.
— Понятно. — Мрачно кивнул Майкл, отводя взгляд. Даже такой бессовестный подонок, как он, не мог смотреть в глаза врача. Все десять часов, что он провел в коридоре, перед дверями операционной, прошли для него, как дурной сон, он не был адекватен, наркотик все еще властвовал над его умом и действиями. Отворачиваясь к белоснежной стене, он уперся в нее лбом, чтобы отрезвить мысли. Очень трудно было даже восстановить вереницу событий. Смутно Рис припомнил, как вошел в больницу, держа на руках завернутую в покрывало Кристину. Кровь капала прямо на начищенный блестящий пол. Никто не спросил полис или имя. Рисов знали в лицо. Его отец основал эту больницу четыре года назад. Именно это и сдерживает сейчас ведущего хирурга от самосуда над Майклом. Как бы все не презирали Майкла, его отец — Джонатан Рис вызывал всеобщее уважение и поклонение, даже легкий страх. Благородный, сильный, уверенный в себе Джон, мудрый Джон, богатый, щедрый, обеспокоенный всеми проблемами мира, и его сын — мерзкий щенок. Какая карикатура на своего великого отца. Насмешка Бога. Да, вроде так отец отзывался о нем последние несколько лет. Но он был бы другим, все могло сложиться иначе, если бы не жена Джона. Шлюха. Виктория Рис, она во всем виновата. Что ж, теперь ты получишь по заслугам, дрянь. Я отнял у тебя самое дорогое, единственное, что еще трогало твое глупое порочное сердце. Где же ты? Почему не плачешь сейчас возле палаты своей драгоценной девочки. О, Майкл был уверен, что достопочтенной паре уже сообщили, что вытворил непутевый отпрыск Джона. Или вернуться из Нью-Йорка так быстро не получается? Да, Вика, путешествие, которое подарил тебе муж по поводу твоего дня рождения, накрылось медным тазом. Майкл не был уверен, что они успели долететь до Нью-Йорка, когда их настигла “радостная весть”. Он вспомнил ее счастливую глумливую улыбку, когда она прощалась с ним и его женой. Ослепительная, усыпанная драгоценностями, окруженная всеобщим вниманием и любовью мужа, разряженная по последней моде. Да, этот свой день рождения она запомнит надолго. Тридцать три года еще не возраст. Все страдания впереди, драгоценная Виктория Рис. Но праздник удался. Майкл сам не понимал, зачем пошел на этот чертов прием. Дурочка Кристина заявила, что обязана поздравить свою мать, и ему следует присоединиться к ней, чтобы показать отцу, что между ними все ровно.
