Второй фронт
«Второй фронт» — так называли в годы войны трудовой Урал, кующий оружие Победы. Книга посвящена изображению подвига тружеников Урала в годы Великой Отечественной войны.
Писателю удались рельефные самобытные характеры людей с неповторимыми судьбами и их титанический труд по созданию тяжелых и средних танков.
В центре — династия семьи мастера-литейщика Клейменова.
| Жанры: | Советская классическая проза, О войне |
| Серия: | Новинки "Современника" |
| Всего страниц: | 111 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1978 |
| Формат: | Полный |
Второй фронт читать онлайн бесплатно
Г. Н.
Глава первая
Семья Клейменовых долго не садилась за стол — ждали отца — старого литейного мастера. Зинаида вернулась из Москвы напуганная, плакала в своей комнате и никому ничего не говорила.
«Вот клейменовская-то порода, — вздыхала мать, — слова из нее не выжмешь… А видать, дело-то плохо. Должно, Николай порассказал страшное, да велел держать язык за зубами… Вот она и дожидается отца…»
В дому был заведен строгий порядок — без отца за стол не садиться. Жили старыми устоями. За этим строго следил дед Никон. Ему перевалило за восемьдесят, но он был еще бодр, крепок и все хозяйство держал в руках. Коренной уралец, дед вырос в потомственной рабочей семье, на железоделательном заводе. Сызмальства взятый в кузницу, он прошел все виды «огненной работы» и мог бы о многом порассказать, да от природы был молчалив и скрытен.
Сам Гаврила Никонович характером пошел в него, переняв и суровость, и замкнутость, и многие другие привычки. Он, как и дед Никон, «терпеть не мог — ездить в автобусе». Там было ему и низко, и тесно, и душно. С завода после работы всегда возвращался пешком. Выйдет за город, снимет сапоги и полями да луговыми тропинками идет босиком до самого дома.
Варвара Семеновна не раз упрекала:
— Ты бы, Гаврила Никонович, посовестился людей-то. Эким босяком ходишь. Ведь знатным мастером слывешь на заводе. Сын — инженер! Хорошо ли?
— Аль я ограбил кого, Варвара? Чего совеститься-то мне? Чай, не купец первой гильдии… У меня и родитель, и дед всю жизнь босиком проходили. Только когда в «огненную работу» шли — пеньковые бахилы обували да кожаными фартуками заслонялись…
Варвара Семеновна умолкала, думая про себя: «Все они такие Клейменовы. Что втемяшится в башку — дубиной не выбьешь. Ишо батюшка-покойник упреждал: «Не лезь, девка, поперек этого варнака — башку тебе свернет». Все они Клейменовы одним лыком шиты. Не даром их деды-прадеды были каторжниками клеймеными на казенном заводе. От этого, сказывают, и фамилия Клейменовы пошла… Нет, уж я лучше промолчу — от греха подальше…»
Сынишка Федька — белобрысый подросток, доглядывая за самоваром, гонял вокруг стола, врытого в землю, футбольный мяч. Гонял ловко, но все же мяч ударился о ножку стола и отлетел на клумбу.
— Ты что же это делаешь, сорванец? — закричала, высунувшись в окно, бабка, кривя морщинистое лицо под черным платком. — Вот ужо выворотится отец с завода, он тебе перья-то пересчитает.
«У-у-у, баба-яга!» — выругался про себя Федька, но, побоявшись, что бабка опять оттаскает за вихры, виновато сказал:
— Я нечаянно, баушка, больше не буду.
— Гляди у меня! — прикрикнула старуха.
Хлопнула калитка. «Отец», — догадался Федька и, схватив мяч, бросил его в кусты.
Гаврила Никонович — седоусый, рослый, жилистый, неся на палке за спиной сапоги, размашисто шагнул во двор. Сразу все в доме забегали. Зинаида выскочила его встречать. Подбежав, протянула руку, потупив большие карие глаза:
— Здравствуй, папа!
— А, приехала? Ну, здравствуй! — сказал отец, пожав ей руку, и легонько похлопал по спине. Дети не были приучены к нежности. — Повидалась?
— Повидалась. Спасибо…
Как только отец помылся, переоделся, сразу же сели за стол. Девки: Зинаида и сноха Ольга — крупная, голубоглазая, с русыми волосами, уложенными в венчик, принесли закуску и дымящиеся пельмени в большом деревянном блюде. Ольга уселась рядом с мужем Максимом — широкоплечим, смуглым, как и сестра, с темной, еще не просохшей после купанья шевелюрой. Худенькая Зинаида примостилась рядом с ней, напротив деда Никона.
Варвара Семеновна — крепкая, дородная женщина, с добрым веселым лицом — вытерла фартуком запотевшую в погребе бутылку, поставила на стол и присела сама.
Гаврила Никонович сам разлил водку и, дождавшись, когда поднял лафитник дед Никон, глуховато сказал:
— Ну, стало быть, за возвращение Зинаиды!
Чокнулись и выпили молча. Закусили грибами, солеными, хрустящими на зубах, огурцами и тут же принялись за пельмени. Когда «заморили червячка», дед Никон колючим взглядом из-под густых бровей уставился на Зинаиду:
— Ну, что, Зинуха, повидала свово солдата?
Зинаида знала, что Никон спрашивал за всех, что его никто не прервет, не остановит и не ответить ему нельзя.
— Да, дедушка, повидала, — учтиво ответила внучка. — Три денька пробыли вместе у тетушки Анфисы.
— Что же он бает? Верно ли, что германец войско подводит к нашей границе?
— Верно, дедушка. Танки грохочут по ночам и самолеты кружат над нашей территорией.
— Чего же наши глядят? Али не могут сбить?
— Говорят: нет приказа — начальство боится провокации.
— Чаво? Чаво? — положив ложку, переспросил дед.
— Ну, чтобы немец не подумал, что мы первыми лезем в драку.
— Вон что… Мозгуют, однако… А как же солдата-то твово отпустили, коли германец у границы стоит?
