Второй фронт - [3]

— Спасибо! Сейчас, только переоденусь.

Зинаида побежала в комнаты и через минуту-две промелькнула во дворе.

Мужчины, выпив еще по одной, продолжали разговор, который был начат еще вчера и не давал покоя отцу.

— Так ты говоришь, Егорша, что этот танк вы привезли? — переспросил Гаврила Никонович.

— Да, нас целая бригада. Меня взяли как механика-водителя. А есть и инженеры. Я ведь на Ленинском заводе с финской войны.

— Это мы знаем. А вот зачем танк? Неужели у нас такие делать собираются?

— Вернее всего. Наш завод не успевает. А в армии таких танков — кот наплакал.

— Неужели не успели наделать?

— Старые-то есть, и немало… Да все эти БТ-семь и Т-двадцать шесть ящики из-под папирос! Броня десять — пятнадцать миллиметров — любой снаряд пробивает насквозь. Я в финскую воевал на таком. Двое моих товарищей сгорели… Они же на бензине работают. А КВ — с дизельным двигателем. Совсем другое дело. И броня — орудия не пробивают.

— А КВ были на финской? — спросил Максим, и в его глазах мелькнул огонек, губы плотно сжались.

— Были опытные. Их ведь только начали делать.

— И ты видел их в бою?

— Мне даже пришлось один спасать!

— Как спасать? — придвинулся к нему Максим. — Ты об этом не рассказывал.

— А орден за что же мне дали?

— Нет, я не помню… Разве за танк?

— За этот самый КВ!

— Ну-ка расскажи, — попросил отец.

— Я тогда раненый был… Ногу мне задело. Однако в госпиталь отказался — не сильно царапнуло. Был в своей части вроде бы как в запасе. А тут как раз поступил к нам один КВ — должны были штурмовать «линию Маннергейма». Нашим танкистам было интересно взглянуть на новую машину. Мне разрешили залезть в танк, попробовать, как он ходит. Прошел я метров десять туда-обратно, развернулся. Ничего, слушается. Вот, думаю, машина!

— И что? Что же потом? — нетерпеливо перебил Максим.

— Пошли наши на штурм. Я не видел — был в блиндаже. Только слышал грохот и ощущал, как дрожала земля. Вдруг этак через полчаса — меня к командиру. Так и так, спрашивает, можешь доползти до танка и вывести его в укрытие? По радио сообщили, что водителя ранило, танк встал. Я говорю: «Согласен. Могу». Командир приказал: «Готовься! Поползешь на лыжах под укрытием броневого щитка» — и дал мне свой пистолет.

— Неужели решился? — спросил отец.

— А чего? Пузом на лыжи лег и пополз… Финны заметили — открыли огонь. А я ползу и ползу. Обогнул бугорок, а тут уж рядом. Вижу и финны поползли к танку. Задумали его захватить. Им хотелось знать нашу новую технику. У них ведь и немцы были. Ну да наши из танка — пулеметным огнем всех уложили.

— А ты что же?

— Я уж под прикрытием КВ оказался. Быстро подполз, стучу пистолетом. А им сообщили обо мне. Сейчас же открыли нижний люк, впустили. Я сел за рычаги, а по танку бьют снаряды, он аж дрожит. Что говорит командир, не слышно. А он мне показывает на рукав в крови. Оказывается, руку мне прострелили, а я и не почувствовал сгоряча.

Ну, перевязали, помогли усесться. Вижу в смотровую щель — два танка приближаются. Стрельба прекратилась. Командир говорит: «Подпусти поближе — раздавим». Я жду. А они свернули в сторону и, слышим, цепляют нас тросом. А нашей батарее из-за бугра не видно. Что делать? Командир торопит: «Ну, что у тебя?» А уж финские танки гудят, стараются нас тащить, но не могут сдвинуть. Я включил двигатель. Говорю: «Порядок!». — «А ну, рвани!» — кричит командир, а сам к пушке.

— Как же ты, Егорша? — заторопил отец.

— Я рванул и почувствовал — волоку финские танки. Развернулся — да к своим. И приволок оба танка, которые оказались немецкими.

— Ну, чудеса! — усмехнулся Гаврила Никонович. — Чего же ты раньше-то об этом молчал?

— Я думал, вы знаете. В газетах писали… Тут меня в госпиталь, а потом на Ленинский завод.

— Да, лихо! — восхищенно вздохнул отец. — И ты, Егорка — герой. И КВ ваши, видать, сила!.. Должно, придется их и нам делать. Ты как смотришь, Максим?

— Будем делать, если прикажут. Это интересней, чем тягачи. Только мы с ними в запарке… Вы-то, Егор, быстро освоили КВ?

— Какое… До сих пор бьемся… Старого директора отстранили, а новый, молодой, только кричит да грозит. А народ у нас знаешь какой? Зимний брали! С этими не поорешь… Да тут, спасибо, парторга прислали. Этот — голова! Пошел к рабочим, все растолковал. Все объяснил душевно. Ну и дело пошло совсем по-другому.

— Егор, Зинка идет! — остановил брат.

— Знаю. Не маленький…

— А ты, Егорша, ишо не женился? — спросил отец, переводя разговор на другое.

— Вроде еще нет, — замялся Егор. — Но подумываю…

Зинаида принесла самовар. Расставила чашки, достала из буфета варенье, домашние шаньги, печенье, сухари.

— Вы тут чаевничайте сами, а мы с мамой будем Ольге помогать купать малышей.

— Ладно, управимся. Иди! — сказал Гаврила Никонович и стал разливать чай. Но только Зинаида ушла, он опять подвинулся к Егору.

— Что про войну у вас в Северограде слышно?

— А ничего. Все тихо-спокойно.

— А на заводе?

— Жмут на танки — и все! Крикун передыху не дает. Выслуживается перед большим начальством, перед Москвой…

Попив чаю, братья собрались купаться. А отец ушел во двор, сел на лавочку под сиренью. «Да, верно пословица говорит: «Пока гром не грянет — мужик не перекрестится».