— Ну так как же ты думаешь, дорогой? Ведь с красным мне не совсем будет удобно носить свою малиновую шляпу.
— Так бери серый.
— Серый?.. Да, пожалуй, серый будет более подходящим…
— И материя такая… хорошая.
— Да, и сам цвет такой красивый… Ты понимаешь, дорогой, что я хочу сказать? Цвет этой материи не обыкновенный — серый, а… Обыкновенный же серый цвет такой неинтересный…
— Зато очень… приличный.
— Да, но красный?.. Ах, мне нравится в красном именно то, что выглядит таким теплым. В нем чувствуешь себя тепло даже в холод… Ты понимаешь меня, дорогой?
— Ну так бери красный. Он, кстати, так идет тебе…
— Ты находишь, милый?
— Да, в красном ты всегда такая… румяная.
— Может быть, красный отражает?.. Нет, все-таки, думаю, серый удобнее…
— Так вам угодно будет взять материю серого цвета, сударыня? — раздается, наконец, голос приказчика.
— Да, думаю, это будет лучше, тем более, что… не так ли, дорогой?
— Да, дорогая, и по-моему лучше. Мне очень нравится серый цвет вообще, а этот в особенности.
— Потом и материя такая… прочная… Ах, вы, кажется, уж отрезали?
— Нет еще, сударыня, я только что хотел…
— Подождите минутку, я еще раз погляжу красную и посоветуюсь с мужем… Видишь что, дорогой, мне пришло в голову, что шиншилла лучше бы пошла к красному, нежели к серому, не так ли?
— Так бери красный. О чем же еще раздумывать?
— А шляпа-то? Ведь она малинового цвета, а это не идет к красному. Режет глаз.
— Разве у тебя нет другой шляпы?
— Нет… А с серым было бы очень красиво… Да, возьму лучше серый. Это такой скромный и приличный цвет.
— Прикажете четырнадцать ярдов, миссис? — осведомляется приказчик.
— Да, думаю, довольно четырнадцати. Можно сделать вставку из другого… Ах, пожалуйста, еще минуточку… Видишь, милый, если я возьму серый, мне нечего будет носить с моим черным жакетом.
— А разве к серому он не идет?
— Да, но не так хорошо, как к красному.
— В таком случае нечего более и думать: бери красную материю… ведь она нравится тебе?
— Положим, мне нравится и серая. Но приходится принимать в расчет так много разных побочных обстоятельств и… Ах, боже мой! Неужели у вас верное время?
— Нет, миссис, наши часы отстают на десять минут. Мы всегда держим их немного отставшими, — ответил приказчик.
— Да? Господи, когда же мы попадем к миссис Дженнавай?! Ведь мы обещали быть у нее в начале первого… Как много времени отнимают эти покупки!.. А когда мы вышли из дома, не помнишь, милый?
— Кажется, около одиннадцати…
— Нет, еще в половине одиннадцатого. Я вспомнила: ведь мы хотели выйти непременно в половине десятого, да задержались ровно на час… Уж битых два часа как мы тут.
— Да, и, кажется, сделали очень немного.
— Совсем ничего не сделали, дорогой! А теперь нужно поскорее к миссис Дженнавай… У тебя мой кошелек?.. Ах, он у меня!
— Так что же ты решила взять: красное или серое?
— Решила было минуту тому назад, а теперь забыла… совсем забыла!.. Ах да, вспомнила! Я решила взять красную… Да-да, непременно красную… Впрочем, нет, вовсе и не красную, а…
— Помнится, дорогая, ты нашла необходимым взять именно красную… Жакет… шиншилла…
— Да-да, ты прав, дорогой. Действительно, лучше взять красную. Ах, у меня голова пошла кругом…
— Так прикажете отрезать красного цвета, миссис?
— Да, конечно, красного. Это будет самое лучшее, не так ли, дорогой… А у вас нет других оттенков красного? Этот цвет такой неказистый, грубый.
Приказчик с легким раздражением, но все еще вежливо напоминает, что покупательница уже перебрала все оттенки красного и нашла самым красивым именно этот.
— Ах да, да! — соглашается она с видом человека, с плеч которого вдруг свалились все земные заботы. — Так отрежьте, пожалуйста, этого красного… Нам некогда больше раздумывать; у нас и так пропало все утро из-за этой покупки…
Оставив наконец магазин с новым свертком, покупательница разражается сильными порицаниями красного цвета и неопровержимыми аргументами в пользу серого. Она спрашивает своего спутника, как он думает: переменят ли ей отрезок, если она обратится к самому хозяину магазина?
Спутник, стремящийся скорее позавтракать, возражает, что едва ли переменят.
— Какая досада! — вскрикивает она. — Вот почему я так не люблю ходить по магазинам: там всегда сбиваешься с толку…
Многое еще говорит она о горькой необходимости делать покупки вообще и о только что сделанной в частности и заканчивает торжественным заявлением, что уж в этот магазин она ни за что больше не пойдет.
Мы, мужчины, смеемся над женщинами, а сами-то много ли лучше их? Скажите по совести, мой гордящийся своим мужским превосходством друг, разве вы никогда не стояли в мучительной нерешительности перед вашим гардеробом, раздумывая, в чем вы можете лучше понравиться ей: в светлом ли пиджачном костюме, который так хорошо обрисовывает ваши широкие плечи, или в пуританском черном сюртуке, который, пожалуй, даже более подходит к вашим летам, приближающимся к тридцати? А может быть, лучше всего было бы явиться на глаза вашей обворожительницы в костюме для верховой езды? Ведь
