Я на месте точно в назначенное время: на часах — пол седьмого. Уже почти совсем темно. Ангар не заперт. Вхожу, надавив на дверь, — замка больше нет.
Внутри все тихо. Если как следует прислушаться, чуткое ухо уловит где-то поблизости четкий и размеренный звук: капли воды падают из плохо завинченного крана в таз, либо в тазик, либо просто в лужу на полу.
В слабом свете, проникающем сквозь широкие окна с мутными, кое-где разбитыми стеклами, я с трудом различаю окружающие меня, наверное, уже бесполезные предметы, наваленные повсюду в страшном беспорядке. Старые бракованные машины, металлические остовы и разные железки, равномерно покрытые черноватым тусклым налетом пыли и ржавчины.
Глаза понемногу привыкают к полумраку, и я наконец замечаю, что передо мной — человек. Засунув руки в карманы плаща, он неподвижно стоит и смотрит на меня, не говоря ни слова, не выказывая ни малейшего желания со мной поздороваться. На нем темные очки, и у меня вдруг возникает мысль, что он, видимо, слепой.
Высокий, худой, судя по всему молодой, он непринужденно опирается плечом на груду разнокалиберных ящиков. Лица почти не видно, из-за того что между поднятым воротником макинтоша и полями шляпы, надвинутой на лоб, еще и очки. Все облачение невероятно напоминает старый гангстерский фильм тридцатых годов.
Теперь я сам застываю в пяти-шести шагах от этого человека, который по-прежнему неподвижен, как бронзовая статуя, и четко (правда, тихим голосом) произношу условный пароль: «Господин Жан, если не ошибаюсь? Меня зовут Борис. Я по объявлению».
И опять в тишине — размеренный звук капель. Этот слепой еще и глухонемой?
Через несколько минут наконец слышится ответ: «Не Жан, а Джинн. Я американка».
Мое удивление столь велико, что мне трудно его скрыть. Это действительно голос молодой женщины, напевный, жаркий и низкий, отчего становится чувственно-проникновенным. Она, между тем, не против обращения «господин», которое, стало быть, ее устраивает.
У нее на губах — тень улыбки. Она спрашивает: «Вам непривычно работать под началом у девушки?»
В ее фразе — вызов. Но я тут же решаю подхватить игру. «Нет, месье, — говорю ей, — напротив». В любом случае у меня нет выбора.
Джинн больше не расположена разговаривать. Она внимательно без всякого снисхождения рассматривает меня. Возможно, она выносит суровый приговор моим способностям. Я опасаюсь ее осуждения, которое оглашается после осмотра: «Вы вполне красивый юноша, — произносит она, — но слишком высокий для француза».
Мне смешно. Полагаю, юная иностранка во Франции недавно, и в голове у нее — готовые стереотипы. Вместо оправдания заявляю: «Я — француз». — «Дело не в этом», — резко замечает она, помолчав.
Она говорит по-французски с легким очаровательным акцентом. Ее звучный голос и внешность андрогина напоминают мне актрису Джейн Франк. Мне нравится Джейн Франк. Я хожу на все ее фильмы. Увы, как говорит «господин» Джинн, дело не в этом.
Еще некоторое время мы продолжаем изучать друг друга. Смеркается. Пытаясь скрыть смущение, спрашиваю: «Так в чем же дело?»
Джинн, очевидно, впервые расслабляется, и на ее губах появляется прелестная улыбка Джейн. «Вам нужно будет остаться незамеченным в толпе».
У меня большое же лешие ответить ей улыбкой, добавив еще и комплимент. Не осмеливаюсь: она — начальник. Удовлетворяюсь самозащитой: «Я — не верзила». На самом деле во мне метр восемьдесят, да и она не маленькая.
Она просит меня подойти. Делаю пять шагов по направлению к ней. Вблизи ее лицо необычно бледно, неподвижно, как у восковой куклы. Даже страшно подходить ближе. Не свожу глаз с ее рта.
«Еще», — говорит она. На этот раз сомнений нет — она не двигает губами, когда разговаривает. Делаю еще один шаг и кладу ей руку на грудь.
Не женщина и не мужчина. Передо мной — пластмассовый манекен из витрины модного магазина. В темноте я обознался. Красивая улыбка Джейн Франк — плод моего собственного воображения.
«Дотроньтесь еще, если вам так уж нравится», — иронично звучит завораживающий голос «господина» Джинн, подчеркивая нелепость моего положения. Откуда этот голос? Звук раздается, по-видимому, не из самого манекена, а из динамика, спрятанного где-то поблизости.
Итак, за мной наблюдает некий невидимка. Очень неприятно. Ощущение неловкости, нависшей опасности и собственной вины. Вполне возможно, что девушка, разговаривающая со мной, находится за много километров отсюда и разглядывает меня, как насекомое в лупу, на экране монитора. Уверен, она смеется надо мной.
«В конце центрального прохода — лестница, — слышится голос. — Вам надо подняться на третий этаж. Дальше ступенек нет». С облегчением покидаю безжизненную куклу и радостно следую инструкциям.
Дойдя до второго этажа, вижу, что лестница там кончается. Этаж, который во Франции называют вторым, в Америке считается третьим. Моя версия подтверждается — Джинн живет не во Франции.
Теперь я — на каком-то просторном чердаке, очень похожем на нижний этаж: те же мутные стекла, те же проходы между грудами разнообразных предметов. Становится чуть-чуть светлее.
![Встреча [= Свидание]](/storage/book-covers/63/632bd1bc01d78767830bd8079be0515b88c19c66.jpg)
