Пролог
Меня зовут Таня, мне тридцать лет, и мои обе ноги от ступней до колен покрыты чудесными узорами из шрамов, полученных в период примерно от семи до восемнадцати лет. Все эти шрамы получены мной не просто так, я не падала на ровном месте, каждый из них – результат развлечений и приключений.
Имея желание поделиться своими воспоминаниями о них, имею также сомнение, стоит ли выдавать детские секреты, поскольку, хоть мне и тридцать, я ещё способна залезть на дерево, перелезть через забор, покувыркаться на турнике и спрыгнуть откуда-нибудь. Желательно, конечно, делать это вдали от чужих взоров, а то отличные от меня люди могут заподозрить у меня какой-нибудь синдром.
Хочу также обратиться к своей учительнице по русскому языку в старших классах Кошкаровой Любови Юрьевне, которая не понимала, как человек, который так хорошо говорит, совершенно не умеет писать. Она права, писать я совершенно не умею. Но покуда сия писанина вряд ли будет претендовать на принадлежность к высокохудожественной литературе, то и писать я буду так, как сказала бы вслух.
Любовь Юрьевна, не расстраивайтесь, постараюсь компенсировать это правильной расстановкой запятых!
ГлаваI. Раннее детство
Писать о раннем детстве практически нечего. Я была весьма послушным ребёнком, пожалуй, даже чрезмерно. Единственным моим хулиганством того времени можно считать то, как я стащила у бабушки вареное яйцо, укутала и спрятала, ожидая, когда из него вылупится цыпленок. Ждала я ровно столько, сколько понадобилось запаху, чтобы распространиться по дому.
Правда, свое первое ранение я получила именно тогда, в возрасте примерно четырёх-пяти лет. Мы жили в городе, где преобладали сосновые леса, холмы, различные водоемы и комары. Нет, всё таки, преобладали леса и … комары. Через дорогу от нашего дома сразу начинался кедровый лес, а в нашем доме проживал кот, огромный, серый и полосатый. Этот самый кот развлечения ради забрался на ветку кедра и орал оттуда благим матом. Доброе моё сердечко не позволило мне остаться равнодушной к бедному животному, кота надо было оттуда снять. Как известно, у сосен нижние ветки находятся довольно высоко, ребёнку не достать, а, значит, и зацепиться не за что. В общем, я влезла по-обезьяньи по голому стволу, но кот, вместо того, чтобы пойти на руки к своей спасительнице, полез вверх по дереву, а я по тому же дереву заскользила вниз, соскребая корой кожу со своего живота. Бабушка, увидев меня, ахнула, обработала пузо марганцовкой и как-то объяснила, что не стоит снимать кошек с деревьев. Не помню точно ее аргументов, но попыток я больше не совершала. К счастью, следов того происшествия на моём животе не осталось.
В том лесу, весьма густом, кстати, я гуляла часто, летом – ежедневно и, в основном, в одиночестве. Утром меня наряжали, вплетали мне бантики в косички, гольфы до колен, рукава-фонарики, и отправляли на прогулку. Куда может пойти ребёнок, выйдя за ограду, если перед ним бесконечный, густой, жутко интересный лес? Именно туда он и пойдет. Я собирала ягоды, грибы, кедровые шишки, «оставленные мне бурундуками и белками», в карманы, в подол и довольная возвращалась домой. Надо ли объяснять, в каком виде был мой вид, извиняюсь за тавтологию. Меня переодевали, «радовались» такой помощнице и снова отпускали на волю.
Признаюсь, до сих пор не понимаю, как можно было пятилетнего ребенка отпускать одного в лес. Но, как любит говорить моя мама, время было другое!
ГлаваII. Год перед школой
Когда мне исполнилось шесть, мы переехали из Ханты-Мансийска в Тюмень и первый год жили в съёмной квартире в центре города на шестом этаже девятиэтажки. Переехали мы ранней весной, я довольно быстро нашла себе подругу в том же доме и обнаружила у себя горячее желание пойти в школу. Читала я к тому времени уже бегло, хорошо считала и писала печатными буквами. В мае или чуть позже мама с огромным животом, в котором тогда проживала моя сестра, повела меня в ближайшую школу. Но, советское время ли, или личные принципы директора школы, не позволили мне в тот год осчастливиться, они не взяли ребёнка в шесть лет, приходите через год. Я плакала и с первого сентября каждое утро выходила на балкон провожать взглядом идущих в школу детей с ранцами за спинами.
К тому времени (в августе) уже родилась моя сестра, и маме стало не до меня. Я ходила в библиотеку за два квартала от дома. Перечитала я тогда всё, что, по мнению библиотекаря, подходило мне по возрасту, меняла книги каждые два-три дня, чем очень удивляла эту добрую женщину.
- Ты сама это читаешь?
- Да.
Потом следовали междометия, которых я не помню, но смысл итак понятен.
Прочитаны мной были «Молодильные яблоки», весь «Незнайка», «Волшебник изумрудного города», «Конёк-горбунок» и Бог знает, что ещё. Опять же удивляет, как мама отпускала меня так далеко одну, это уже был не лес, а множество дорог и чужих людей. Но, возможно, я просто была вполне самостоятельным ребёнком.
Когда родилась моя сестра, я была ужасно рада и горда этим фактом. Мама рассказывала, что я выходила во двор и налево - направо хвасталась, «а у меня-то есть Настя». Однажды я привела домой целую толпу детей её показать, мама их еле выдворила, а мне велела вести себя прилично.
