Всемирный следопыт, 1928 № 03
Артур Конан Дойль / Владимир Сергеевич Трубецкой
За голубым трепангом. Дальневосточная быль. Рассказ Венедикта Март. — Искатели мумий. Рассказ Карла Мейера. — Маракотова бездна. Научно-фантастический роман А. Конан-Дойля (окончание). — Змеиные истории (к рисунку на обложке): Заклинатель змей. Индусские змееловы. Рассказы Шелланда Брэдли. — Ловушка с тройной репетицией. Юмористический охотничий рассказ В. Ветова. — Ночь в Московском Зоопарке. Очерк Н. Н. Плавильщикова. — Диковинки техники. — Из великой книги природы. — Наш ответ Чемберлену. — Галлерея Народов СССР: Чукчи. Алеуты. Очерки к этнографическим таблицам на последней странице обложки.
С 1927 по 1930 годы нумерация страниц — общая на все номера года. В №3 номера страниц с 161 по 240.
Орфография оригинала максимально сохранена, за исключением явных опечаток — Гриня
| Жанры: | Научная фантастика, Публицистика, Путешествия и география, Приключения |
| Серия: | Всемирный следопыт (журнал) №36 |
| Всего страниц: | 46 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1928 |
| Формат: | Полный |
Всемирный следопыт, 1928 № 03 читать онлайн бесплатно
За голубым трепангом.
Дальневосточная быль.
Рассказ Венедикта Март.
Начался весенний лов трепангов[1]. Трепанголовные суда собрались на базу, близ Русского острова.
Это были крупные парусные кунгасы с азиатскими веслами — «юлами», которыми не гребут, а мерно вращают, как рыба хвостом.
Два сезона в году трепанголовы выезжают на подводную охоту: весной и осенью. С половины апреля начинается весенний лов и длится два месяца. Осенний лов трепанголовы открывают в сентябре и нередко заканчивают в декабре. Лишь суровые холода и штормы разгоняют разохотившихся ловцов.
Вожак кунгаса — главный ловец-водолаз — не боится холода: чем холодней, тем легче ловить. Капризный, чуткий морской червь не терпит тепла, его стихия — прохлада. И когда вода по побережью нагревается до 14 градусов, трепанг медленно передвигается вглубь, подтягивая мягкое тельце на брюшных бугорках — ножках. Водолазу трудно проникнуть за ним в большие глубины.
С наступлением холодов трепанг возвращается ближе к берегам, и ловец легко собирает на глубине 25–30 метров малоподвижных, жирных червей. Даже в декабре водолаз не боится холода. Он часами бродит под ледяной водой в поисках трепангов. Под водолазным непроницаемым нарядом на нем теплая шерстяная одежда. Холодно над водой, на открытом кунгасе, когда целыми днями с горных берегов дует беспрерывный леденящий норд. Зябнет команда, часами настороженно выжидающая вожака на ловецких постах.
В конце апреля кунгасы были в полном снаряжении: на палубах змеились гибкие резиновые шланги, по которым подается воздух в шлем водолаза; на баке высились пирамиды кадушек для трепанга; в центре каждого кунгаса четко выделялся затейливый воздушный нагнетательный насос с торчащими боковыми ручками.
Каждый день, лишь занималась заря на востоке, кунгасы, как хищные птицы, разлетались на парусах в разные стороны по трепанговым «гнездам».
С 1923 года в заливе Петра Великого, в целях сохранения драгоценного червя от хищнического истребления, советскими властями введено «трехполье». Ловцы должны собирать «жатву» морского червя на подводном «поле» поочередно, меняя один из трех участков. В то время, как на одном, среднем «поле» десятки водолазов спускаются за добычей, два других «отдыхают».
Первое «поле» тянется от полуострова Поворотного до мыса Маньчжура. Второе (на котором был разрешен лов в этом году) простирается от мыса Маньчжура до мыса Стенина. На этом поле — ряд островов, вместе со старой морской крепостью Владивостока — «Русским Островом». Третье обширное «поле» захватывает все советское побережье от мыса Стенина до реки Тюмен-Ула, подступая к границе иностранных владений.
Трепанг, который лишь с трехлетнего возраста начинает обзаводиться потомством, привольно плодится на неприкосновенных подводных «полях».
На всех ловецких судах команды состояли из желтолицых людей — китайцев и корейцев, пришедших на открытую законную ловлю на маленьких шампунках, с которых они охотились хищнической острогой и запрещенной драгой[2].
Белые куцые кофты корейцев и синие длинные халаты китайцев мелькали и на берегу — на базе, возле дощатых площадок, обсыпанных черными трепангами, и у кипящих котлов с морскими червями.
Только на красивом легком кунгасе № 13 главная роль вожака-водолаза досталась старому русскому трепанголову Федору Выдрину.
Водолаз сам подобрал команду на кунгасе. Сигнальщиком для связи с судном во время подводной работы он пригласил молодого, но бывалого моряка, рыжего парня Семена Ершова, известного во всех дальневосточных портовых тавернах под кличкой «Семги-Ерша».
Остальные шесть человек команды — для работы по вытравливанию шланга, по накачке воздуха на насосе, по «юлу» (гребле) — были отобраны Выдриным из старых трепанголовов-корейцев, вместе с которыми долгие годы хищничал русский трепанголов по побережью.
Кунгас № 13 заметно отличался от остальных кунгасов, похожих друг на друга. На носу Выдринского судна с бортов таращились два рыбьих глаза, искусно вырезанных на дереве. Рыбьи глаза обличали китайское происхождение судна. По поверию китайцев-моряков, судно без глаз легко может наскочить на подводный камень, сесть на мель или даже заблудиться в морских просторах…Чего только не придумают моряки!
Кунгас легко и быстро шел на азиатском высоком четырехугольном парусе. Заплатанный вдоль и поперек парус был испещрен красными буквами и синими треугольниками; он был сшит из старых мучных мешков.
Каждое утро, чуть свет, кунгас № 13 покидал базу, лавировал по заливу, прячась от других кунгасов, и скрывался куда-то с поля зрения.
Силач кореец Цой всем телом наваливался то вперед, то назад, на широкое кормовое весло «юло» и, казалось, от его движения кунгас переваливался с боку на бок, как отъевшаяся гигантская утка.
В нынешний весенний сезон выдринская команда промышляла в небольшой, но глубокой бухте, под надежным прикрытием высокого острова. Скалы острова, покрытые толстым слоем птичьего гуано[3], казались издали покрытыми снегом.
За кунгасом неизменно плыли головастые тюлени-нерпы — добровольные провожатые, морды которых казались серьезными и выразительными, благодаря торчащим из воды усам. При приближении кунгаса, с воды срывались тучи черных нырков и, бороздя волны, перекидывались на новые места. На острове, со скалы на скалу и над водой носились с криками тысячи гагар, бакланов, чаек.
