Филип Дик
Время, назад
Глава первая
Не в пространстве: мы отходим от Тебя и приходим к Тебе не в пространстве.
Блаженный Августин
Поздно вечером, пролетая в патрульной машине мимо малюсенького, на отшибе лежащего кладбища, полицейский Джозеф Тинбейн, к величайшему своему сожалению, услышал знакомые звуки. Голос. Он тут же послал машину над железной оградой, приземлился в буйно разросшуюся траву и начал слушать.
– Меня звать Тилли М. Бентон, и я хочу выйти, – сказал еле слышный и словно задавленный голос. – Слышит меня кто-нибудь?
Джозеф Тинбейн включил фары. Все было как он и ожидал: голос явно шел снизу. Миссис Тилли М. Бентон была под землей.
Полицейский Тинбейн включил рацию и сказал:
– Я нахожусь на кладбище Форест-Ноллс – так оно вроде бы называется, и у меня здесь двенадцать ноль шесть. Пришлите мне «скорую» с копателями. Это, похоже, довольно срочно.
– Вас понял, – ответила рация. – Наша команда сейчас на вызове, но как только, так сразу. Вы не могли бы пробурить временный ствол для подачи воздуха? Наши будут там часов в девять-десять.
– Да постараюсь, – вздохнул Тинбейн.
Это значило проторчать здесь всю ночь. И все это время, пока он говорил по рации, слабый старческий голос умолял его поторопиться. Просил и просил, безостановочно. Эта неотъемлемая часть работы нравилась ему меньше всего. Крики мертвых о помощи; он ненавидел их, и он их наслушался. Мужчины и женщины, преимущественно старые, но иногда и не очень, попадались и дети. И ведь каждый раз одно и то же: копатели будут, но будут не скоро.
Тинбейн снова нажал кнопку связи и сказал:
– Я сыт по горло и хотел бы получить другое назначение. Я не шучу, можете считать это моим официальным заявлением.
– Пожалуйста, кто уж там есть, – молил беспомощный старческий голос, – я хочу выйти наружу. Вы меня слышите? Я знаю, что кто-то там есть, я слышала, как вы говорили.
Тинбейн открыл окошко машины, высунул голову и проорал:
– Леди, мы скоро вас вытащим. Вы только не волнуйтесь и поменьше двигайтесь.
– Какой сейчас год? – откликнулся старческий голос. – Сколько я так пробыла? Это все еще семьдесят четвертый? Скажите мне, сэр, мне обязательно нужно знать.
– Тысяча девятьсот девяносто восьмой! – крикнул Тинбейн.
– Ох, господи. – Ужас и недоверие. – Ну что ж, со временем я, наверно, привыкну.
– Да уж придется, – сказал Тинбейн. Он взял из пепельницы окурок, закурил его и задумался. А затем снова нажал кнопку рации. – Я хотел бы получить разрешение связаться с частным витарием.
– В разрешении отказано, – сказала рация. – Куда там, в такое позднее время.
– Но может, кто и окажется поблизости, – возразил Тинбейн. – Некоторые крупные заведения патрулируют всю ночь.
Он думал об одном конкретном витарии, маленьком и старомодном. Но зато пристойном в торговой политике.
– В такое время, по темноте, вряд ли уж кто-нибудь…
– Но тот, о ком я думаю, ухватится за любое дело. – Тинбейн взял с приборной доски видеофон. – Я хочу поговорить с мистером Себастьяном Гермесом, – сказал он оператору. – Поищите, я могу подождать. Для начала попробуйте место его работы, витарий «Флакон Гермеса». Там, наверное, есть круглосуточная связь с его домом. – Если этому бедолаге по карману такая роскошь, подумал Тинбейн. – Перезвоните мне, как только найдете.
Он положил трубку, подобрал окурок и начал вдувать в него дым.
Персонал витария «Флакон Гермеса» состоял из самого Себастьяна Гермеса и пятерых наемных работников. Никто сюда больше не нанимался, и никого не выгоняли. Что касается Себастьяна, эти люди были его семьей. Грузный, немолодой, он почти что не имел другой семьи. Другой, более ранний витарий выкопал его лет десять назад, и он до сих пор ощущал по ночам могильный холод. Возможно, именно это заставляло его сострадать участи старорожденных.
Его фирма арендовала небольшое деревянное здание, пережившее третью мировую войну и даже отдельные эпизоды четвертой. Этой ночью и в такое позднее время он спал, конечно же, дома вместе с Лоттой, своей женой. У нее были такие красивые руки, и почти всегда голые; Лотта была гораздо младше его – двадцать два года с прямым реверсом хобартовской фазы, ведь она не умерла и не оживала, как то пришлось сделать ему, куда как старшему.
Видеофон, стоявший у кровати, зазвонил. Он машинально протянул руку и принял вызов.
– Мистер Гермес, – звонко сказала телефонистка, – вас вызывает офицер Тинбейн.
– Да, – сказал он в темноте, глядя на тусклый серый экранчик.
На экране появилось молодое спокойное, хорошо знакомое ему лицо.
– Мистер Гермес, у меня тут на захолустном кладбище, называемом Форест-Ноллс, есть ожившая, и она просится наружу. Вы можете забрать ее незамедлительно, или мне самому бурить воздуховод? Инструменты у меня, конечно же, есть.
– Соберу свою команду, и поедем, – живо откликнулся Себастьян. – Ну, скажем, через полчаса. Столько-то она продержится? – Он включил ночник и стал шарить по тумбочке в поисках ручки, параллельно пытаясь вспомнить, слышал ли он когда-нибудь про это Форест-Ноллс. – Имя?
– Она представилась как миссис Тилли М. Бентон.
– О’кей, – сказал Себастьян и дал отбой.
