Именно во время танца на Хеллоуин, я получила первое представление о моей прошлой жизни.
Спортивный зал был переполнен, и в связи с масками и приглушенным светом, трудно было сказать, кто есть кто. Я смотрела сквозь толпу, пытаясь увидеть с кем танцевала Челси, но даже ее красное платье смешивалось с темнотой.
Тогда я почувствовала позади себя движение.
— Ваш парень не будет возражать, если вы еще с кем-то потанцуете?
— Прошептал мне на ухо знакомый голос, едва слышно за громкими битами музыки. Я повернулась, разочарованная тем, что черная бандана покрывала его волосы и соответствующая маска закрывала большую часть лица, делая невозможным рассмотреть его при слабом освещении. Но я знала кто это.
Он притянул меня ближе, прежде чем я смогла ответить на вопрос. Его руки обвили мою талию и я, положив голову на его плечо, закрыла глаза и вдохнула сладкий сосновый запах его кожи.
Джереми возражал бы, но отстраняться от Дрю, было ровно тем же, как и пытаться разъединить магниты. Было темно, а мы оба находились в дальней части зала, поодаль от толпы, где нас могли заметить. Один танец ничему не навредит.
Он, должно быть, понял, что я не собираюсь отступать, потому как убрал руку с моего плеча и провел пальцем по моему локтя, достигая запястья и переплетая свои пальцы с моими.
Наши ладони прикасались, и я решила наслаждаться временем, пока мы могли быть вместе, до того как настанет утро понедельника. Мир вокруг нас изменился в такт музыке, и я позволила себе погрузиться в видения окутывавшие меня.
Это были первые мои воспоминания.
Сегодняшний день должен был стать особенным. Я чувствовала это.
Но не стал, потому что это был первый школьный день или потому, что Джереми уже десять минут, как должен был заехать за мной. В воздухе витало что-то необычное. Или, может быть, я просто схожу с ума.
На перекрёстке завизжали шины, и я, посмотрев вдоль улицы, увидела красный джип Джереми, несущийся по дороге. Я поспешила к его машине, остановившейся у моего дома, и, распахнув дверь, запрыгнула в горячее кожаное кресло.
— Поздновато для первого школьного дня — сказала я, откидывая несколько прядей волос, растрепавшихся при моем рывке к авто.
Он посмотрел на меня, улыбнулся и, потянувшись, заправил локон за моё ухо. Его синие глаза были скрыты солнечными очками.
— Лиз — он успокаивающе произнес моё прозвище. Только он меня так называл. — Всё будет в порядке, учителя не придираются в первый день. Он откинулся назад, солнце светившее через окно блестело на его, песочного цвета, волосах. Он выглядел, как модель из показа одежды летнего каталога; бледные синие цвета, белая в полоску рубашка и шорты цвета хаки подчеркивали золотистый загар, полученный после игр в уличный футбол.
— Не у всех первым уроком физкультура, — возразила я. — Твоего учителя может и не волнуют задержки, но не моего.
Пожав плечами, Джереми оглянулся взглянуть на меня ещё раз.
— Почему ты не выпрямила сегодня волосы? — спросил он, недовольный отсутствием укладки после сушки.
— Мне нравится так, как есть — ответила я, удивлённая тем, что он сразу же это заметил.
В течение лета я обычно оставляла волосы виться. Это было гораздо проще, чем каждый день выпрямлять их. Это не значит, что они выглядели жёсткими и непослушными. Наоборот, были мягкими и струящимися, именно такие кудри были желанны до изобретения утюжков
— Мне больше нравились прямые, — сказал он. — Так ты выглядишь совсем юной, можешь сойти за первокурсницу.
Это было жёстко. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и сосредоточилась на дороге.
— Если бы я ещё и волосы выпрямляла, мы бы точно опоздали в школу.
Он протянул руку поверх коробки передач и сжал мою ладонь.
— Прости меня, Лиз. Я думал, это комплимент. С прямыми волосами ты выглядишь сногсшибательно.
Я пожала плечами и убрала свою руку, наблюдая как за окном мой дом остается позади и сливается с остальными в причудливом районе Новой Англии. Листья в начале сентября были еще зеленые, и я впитывала в себя последние дни лета, не желая наступления холодов.
Несмотря на то, что я жила в Пембруке — городе прямо за пределом Манчестера, Нью Хэмпшир — всю свою жизнь, я все равно ненавидела зиму.
Как только снег ложился на землю, я оставалась дома столько, сколько могла. Нет смысла в том, чтобы выйти наружу и замерзнуть до смерти.
Джереми остановился на красный свет и потянулся включить радио.
Тяжелые удары какого-то репа заполнили машину. Музыка была настолько громкой, что пол вибрировал от басов. Пожилой мужчина в захудалом грузовике рядом уставился на нас и покачал головой в неодобрении.
— Когда ты начал слушать такую музыку? — спросила я, уменьшая звук.
— Парни из команды втянули меня в это. — он взял свой iPod с приборной панели и протянул мне. — Послушай, она довольно хорошая.
Я посмотрела на него и положила на место, незаинтересованная в остальных песнях альбома.
— Знаешь, — сказала я, глядя на него. — Я только что поняла, что у нас нет своей песни.»
Слова показались мне глупыми, как только я их произнесла.
Он на секунду задумался:
— Да, думаю, нет, — и включил радио. — Почему бы тебе не выбрать станцию, и первое, что услышим, и будет «нашей» песней»
