После недавно стаявшего снега дорогу покрывала вязкая грязь и бороздили глубокие колеи. Лошади приходилось ступать с осторожностью, но всадник сидел, беспечно подняв лицо к склонившимся над дорогой зазеленевшим ветвям, и внезапно глубоко вздохнул, когда они въехали в рощу, устланную голубым ковром из колокольчиков.
Родни Хокхерст уже забыл, какое это чудо — английская весна! После долгих месяцев, проведенных в море, она потрясла его до глубины души. Открывшаяся картина привела его в нелепое сентиментальное настроение и одновременно разгорячила кровь, как много лет назад, когда он впервые пустился в путь, начиная жизнь искателя приключений.
В свои двадцать девять лет он привык считать себя пресыщенным жизнью стариком и сейчас с изумлением обнаружил, что весна способна взбудоражить его чувства так же легко, как это могла сделать красивая женщина.
Родни скакал долго и быстро, оставив далеко позади слуг и навьюченных багажом лошадей. Он испытывал потребность в одиночестве. Хотелось тщательно обдумать и взвесить все, что ему предстояло сказать по прибытии в Камфилд-Плейс.
В Уайтхолле Хокхерст наслушался множество противоречивых историй о сэре Гарри Гиллингеме, но большинство из них все-таки обнадеживало. Сэр Гарри славился богатством и щедростью, и не приходилось сомневаться, что, если предложение будет сделано ему в подобающей форме, он не откажет. Для Родни это означало многое, очень многое, и он даже не позволял себе особенно предаваться мечтам. А если сэр Гарри ответит отказом, куда еще обратиться за помощью?
Стоило Родни подумать о возможной неудаче, как его губы упрямо сжались, а подбородок выдвинулся вперед. До сих пор Родни не знал, что такое неудача, и теперь не собирался с нею встречаться. Разумеется, он добьется своего, как добивался всегда.
Глубоко погруженный в раздумья, он и не заметил, как подъехал к внушительным железным воротам. Вот он и на месте, у цели своего путешествия, в самом начале новой охоты — за богатством.
Ворота оказались открыты, и лошадь вошла в них. Дальше тянулась аллея из высоких деревьев и обильно цветущего кустарника. Ветви сирени сгибались под тяжестью пурпурных и розовато-лиловых гроздьев, наполнявших воздух сладким ароматом. И, оглядевшись вокруг, путешественник на время снова забыл о своих тревогах.
Старые каштаны были сплошь усыпаны бело-розовыми соцветиями, как рождественская ель свечами. Ранняя кукушка подала голос из темноты кедровой кроны, сквозь просветы между стволами зеленела поляна.
Весна! От ее чудесной красоты у Родни сделалось легко на сердце, и он вдруг почувствовал уверенность в том, что все получится. Лошадь продолжала нести его неспешным шагом. Но вдруг что-то мелькнуло в воздухе, сильно ударило его в шляпу и сбило ее с головы.
Он вздрогнул от неожиданности и проворно обернулся с той готовностью к опасности, которая вырабатывается у людей, в течение многих лет живущих с ней бок о бок. Он повернулся не в сторону слетевшей на землю шляпы, пронзенной тонкой стрелой, но в направлении, откуда она была послана.
Кусты сирени с шорохом сомкнулись, словно кто-то быстро спрятался в их густых ветвях. С легкостью превосходно тренированного человека Родни Хокхерст соскочил с лошади, в три прыжка достиг кустарника и, нырнув в него, схватил скрывшегося в них человека. Он и не предполагал, что плечи врага окажутся такими нежными и хрупкими. Не успев подумать, Родни свирепо сжал обидчика и вытащил на газон, окаймлявший аллею.
И только тогда увидел, что взял в плен женщину, а точнее — совсем юную девушку.
Она яростно вырывалась из его рук, и в какой-то момент он едва не выпустил ее. Но стоило ему сжать пальцы сильнее, как она застыла неподвижно.
— Отпустите меня! — Девушка тряхнула головой, отбросив назад массу золотисто-рыжих волос, обрамлявших ее небольшое овальное личико. Ее глаза под негодующе сдвинутыми бровями были необыкновенно зелеными.
— Это ты пустила в меня стрелу? — спросил Родни.
Она выпятила губки, затем неожиданно улыбнулась:
— Я просто пошутила.
Ее улыбка была настолько обезоруживающей, что Родни, сам того не желая, улыбнулся в ответ. Она выглядела очаровательным шаловливым ребенком, и он решил, что она дочь кого-то из слуг — на ней был надет белый передничек, а свободно ниспадающие волосы говорили о том, что девушка не занимает высокого положения в обществе. Однако она была хорошенькая, и облегающее платье подчеркивало округлую грудь, а в море ни о чем так не мечтается, как о прелестной женщине, с которой можно скрасить одиночество долгих ночей, и воображение невольно рисует образ манящий и соблазнительный…
— Если это была шутка, — строго заметил Родни, — то довольно дорогая. Моя шляпа испорчена, а я купил ее в Чипсайде всего неделю назад.
— Я могла бы починить ее вам, — предложила девушка. В ее глазах не было ни тени раскаяния, а губы все еще изгибались в улыбке, которая становилась все более насмешливой и вызывающей.
— Клянусь небом, тебе придется заплатить за нее! — воскликнул Родни.
— Заплатить? — удивленно повторила она. А его руки между тем крепко взяли ее за плечи и привлекли ближе…
