1. В год Последний до Черты Серое воинство вошло в людские пределы. Неостановимо текло оно к неведомой цели, и воронье реяло над ним днем, а по ночам крылья нетопырей разрывали воздух. И горе было тому, кто не успевал уйти с пути их. И раскаялись те, что пытались воспрепятствовать им. Ибо шли они по костям, и земля, цветущая перед ними, позади обращалась в прах. И стонали жены у разоренных жилищ, и покинутые дети рыдали на дорогах. И ночи горько пахли гарью и сладко — разлагающимися трупами; и серые кони их топтали жнивье.
2. Но была Серая Дева, идущая рядом с ними и впереди их. То исчезая, то появляясь, шла она, и ветер рвал ее серые одежды. И коня она не имела, но была быстрее конных, и часто видели ее на холме подле Идущих. Совсем слабой казалась она, одинокая, но была страшнее их, ибо Серое воинство не ведало Цели, а ей Цель была известна.
3. Был белым шатер ее с золотым шитьем. Зеленым было знамя ее. Огромными были полки ее, как вырвавшийся из теснины ураган. Сине-серым смерчем закручивался он, сине-серым от харарских доспехов; и как кровь, рубины горели на них, и острия мечей горели белым острым огнем, а стрелы, спущенные с тетив, затмевали солнце. Земля дрожала от топота их коней. Земля лежала в ямах нагая, и ветер играл ее прахом. Кони, сойдя к воде, до дна выпивали реку, и желтый и серый ил оставался на дне ее, и в нем бились красноперые рыбы. Застилал небо дым оранжевых костров и пестрые бунчуки бились над шатрами.
4. Ей во власть дана была третья часть земли. И боялись слуги ее, ибо нрав владычицы был переменчив, как месяц вьюжень. И покорялись ей во всем. Столько золота было на ней, что хватило бы затопить шатер; ее кольчуга шуршала и переливалась, как чешуя боевых змей, а в налобнике сиял косо застрявший в серебре синий камень. И кольчужная сетка шлема была тонка, как паутинка, из скрепленных лучами золотых монеток, но ее не взял бы и орихальковый меч. За шлемом не было видно лица, разве скошенные глаза над высокими скулами и презрительный маленький рот. Ниже литые доспехи, чешуйчатые рукава до локтей, а от них та же сетка, собранная наручами. От наручей цепи к диску, прячущему ладонь, и от него к перстням с остроконечными пластинами, среди которых узкое золотое кольцо терялось совершенно. И нож в простых ножнах у бедра, нож шириной в ладонь, с черным лезвием и золотыми письменами по нему.
5. От рождения ему было дано имя Энлиль. Прозывали его Райнар, что значит «Серебряный Всадник». Ему грянуло семнадцать, и он пришел. И серебряное кольцо было на руке его, как память о долге воина. И конь его был бел, и душа чиста, и доспехи светлы, как снег на горных вершинах. И он имел руки воина и глаза ребенка; и волосы его были подобны дыму, и глаза синие, как предвечерний свет. И тяжкий меч висел у бедра его. И дано было ему обращать души к свету, и исцелять незрячих, и прощать раскаявшихся. И бежали враги его. И люди шли за ним, но он был одинок.
6. Море было зеленое и золотое от солнца. Над ним реяли белые чайки, в нем дрожали прозрачные медузы; лепестки пены сохли на слежавшемся песке. Море шумело. Оно выбрасывало обломки досок, и бурую траву, и осколки ракушек, и блестящие гладкие камни. Море лизало ноги идущей. Девочка была одна на берегу. Босоногая девочка в голубой линялой юбке. Были исцарапаны руки и ноги ее, но девочка не замечала этого и смеялась. И море было в ее зеленых глазах, и зеленая косынка подобна краешку волны. Смеясь, собирала она раковины на песке — рогатые и гладкие, и закрученные в спираль, раковины синие, как кобальт, и пурпурные, и померанцевые, и складывала их в передник. И тогда Энлиль увидел ее, такова легенда.
— Кто ты? — спросил он, удерживая коня.
— Я Герти.
Она подняла смеющиеся глаза, и в них было море. И Серебряный Всадник затрепетал. А она уронила раковины.
— Герти, — повторил он. — Виноградинка. Сколько тебе?
— Мне тринадцать. Я уже взрослая.
И прикрыла косынкой маленькую грудь. Энлиль закусил губу.
— Я ищу дорогу.
— Город вон там, за холмом.
Она указала рукой.
— Да.
— Почему ты не уезжаешь?
Мука была в глазах его. Девочка перестала смеяться. Она протянула ему рапан, так говорит легенда. Он был еще влажный, серо-зеленый снаружи и оранжевый изнутри. Энлиль принял его (винол рос), и пальцы их соприкоснулись.
7. Два воина стояли на холме, два воина из разбитого отряда. А Серое воинство текло по ущелью у его подножия. Неостановимо текло оно, как река; и плащи и гривы коней реяли на ветру. Слитно текло оно, как безглазая змея, повинуясь неслышимому зову. И ощутили отвращение воины, и отшатнулись.
— Крысы, — сказал один.
Больше он не сказал ничего. Друг его увидел рукоять ножа, торчащую меж лопаток. И обернувшись, серую деву увидел он на холме (клинол лам ев сабр). Она смеялась.
И спрятала она нож в складки плаща и глядела странно.
И спросил Энлиль:
— Зачем ты убила друга моего?
— Не знаю.
И куталась в плащ она, точно ей было холодно, и была похожа на дым. И спросила она:
— Зачем ты пришел сюда? Что ты ищешь в моих пределах?
— Я хочу убить зло.
— О-о… — брови ее изогнулись круто. — Ты, побежденный, хочешь побеждать? Ты, раб?!
