Ветви

Четвертая книга стихов «Ветви» (Париж, 1954) вышла незадолго до смерти Веры Булич. Настроение обреченности неизлечимо больного художника смягчено в сборник ощущением радости от сознания, что жизнь после ухода в иной мир не кончается.

Лейтмотив всего, что Булич успела сделать, оставшись, подобно другим «изгнанникам судьбы», безо всякой духовной опоры и материальной поддержки, можно определить как «верность памяти слуха, крови и сердца». «Память слуха» не позволяла изменить родному языку, русской культуре. «Память крови» навевала сны-воспоминания о счастливых днях детства и юности, неповторимом граде Петра, покойном отце — друге и учителе, боготворимой родной природе. Пейзажная лирика Булич завораживает гармонией звука и смысла, музыкальностью стиха. «Память сердца» помогала оставаться человеком, не позволяла жаловаться на судьбу, редко к поэту благосклонную, унижаться до лицемерия, раболепия, злословия, цинизма. Поэзия Булич — интимный дневник женщины, которая, переживая материальную и личную неустроенность, умеет быть счастливой, сохранять интерес к жизни, душевное равновесие, чувствовать боль за судьбу близких, друзей, за покинутую страну, умеет оставаться для окружающих мягким, деликатным человеком, вызывающим искреннюю симпатию. Творчеству Булич чужды грубая политизация, высокомерие, непримиримость. Прожив большую часть жизни за пределами России, она сумела сохранить и выразить в своей поэзии сопричастность судьбам родины, сострадание обманутому народу, верность кодексу чести российского интеллигента.

Жанр:	Поэзия
Серии:	-
Всего страниц:	4
ISBN:	-
Год издания:	1954
Формат:	Полный

Ветви читать онлайн бесплатно

Шрифт

Интервал

Ветви. Четвертая книга стихов

Поэзия

Не ремесло, доступное для всех,

Вступающих в трудолюбивых цех.

О нет, не ремесло, не мастерство,

А неожиданное волшебство.

Когда к избраннику для краткого союза

Летит с высот стремительная муза.

И в этом тайном единеньи двух

Одной дан голос, а другому слух.

И цель одна — подслушать, уловить

Мелодии прерывистую нить.

Не зная почему, зачем откуда —

Принять и передать хоть отблеск чуда.

1953

«Лиловеют прозрачные рощи…»

Лиловеют прозрачные рощи,

Проступает сквозь ветки заря,

И деревья строже и проще

В обнаженности октября.

Время взгляд человеческий сушит.

Он с годами острей и трезвей…

Нет, не вещи я вижу, а души.

Невесомую суть вещей.

В изменяющемся неизменно

Та же тайная прелесть жива.

Зеленеет сквозь иней нетленно

Замороженная трава.

А когда я смотрю на лица,

Я не знаю, сколько им лет.

Человеческий облик двоится.

Сквозь него проступает свет.

За стареющими чертами

Очертанья иные сквозят,

Те, которых не видишь глазами,

Память сердца вернее, чем взгляд.

Сквозь огромную каменоломню

Нашей жизни проходит путь.

Нет, не лица, а души я помню.

Сокровенного облика суть.

1947

Синяя муха

Синяя муха большая

Носится быстро, кругами,

Жарким жужжаньем тревожа

Утренней дремы лень.

Значит волна золотая

В окна влилась лучами.

Так начинался погожий

Детства далекий день

Двери балконные настежь.

В тюлевой занавеске

Прячется ветер, как птица,

Складки ее шевеля.

Тучка, ты солнца не застишь,

Солнечный праздник длится…

Озеро в ряби и блеске,

В зелени яркой земля.

Манят луга земляникой,

Манят озерные воды.

Как хорошо окунуться

В синюю хрупкую гладь!

в заросли пышной и дикой

— Сколько счастливых находок! —

Ягод полное блюдце

На солнцепеке набрать.

Милая синяя муха,

Летний будильник знакомый!

Только дойдет до слуха

Жаркая песня твоя,

Вижу сквозь пепел потери

Стены отцовского дома,

В рамках отворенной двери

Солнечный мир бытия.

1946–1947

Рождественские стихи

Затерянные холмики могил

И камня закоптелые развалин,

Сойдя из тучи, нежен и печален,

Крылами снежный ангел осенил.

Истоптанная, устлана земля

Кристаллами, упавшими из рая.

Снежинки реют, стаями слетая

На взрытые, пустынные поля.

Ложатся на засохшую траву,

На рытвины, на угли пепелища…

Земля становится все тише, чище,

Метель готовит землю к Рождеству.

Взойдет звезда над россыпью морозной,

Отметив час в двадцатой сотне лет

С тех пор, как засиял в пещере свет,

И мир склонился перед вестью звездной.

Блеснет звезда, зажгутся тихо свечи.

И мирный вечер подойдет к окну.

Поверим, сердце в эту тишину

И луч сияющий звезды-предтечи!

По ней искали путь в библейской мгле,

она указывает нам дорогу.

…И сквозь столетья: — Слава в вышних Богу,

Благоволение и мир земле!

1947

Замысел

П.Л. Светлову

Судьба свой замысел не спеша

Высекает из камня резцом.

В гранитной глыбе томится душа,

Но спит она каменным сном.

Для сомкнутых глаз лишь мир темноты,

Тоски громоздкой слепой.

Но все яснее спящей черты

Выступают под твердой рукой.

Не знает слепая душа, почему,

За что ей удары судьбы,

Не знает, что нужно выдержать тьму

И вынести тяжесть борьбы.

Недаром ложатся за следом след,

И ранит за взмахом взмах.

…Очнулась душа, и забрезжил свет

В прозревших глазах.

1948

Ноябрь

Над черной оградою сквера

Сплетения черных ветвей.

Весь город сиренево-серый

В штрихах предвечерних теней.

Намечены мелом перила

И крыши крутые домов,

И тщательно тушь выводила

Решетки прибрежных садов.

Еще у моста серебрится

Свободной воды чешуя,

Но изморозь дымом ложится,

И меркнет живая струя.

Ни красок, ни линии четкой,

Всё смыто грузною мглой,

И мост не мостом, а лодкой

В тумане плывет над водой.

Погаснет за тучами скоро

Беспомощная заря…

Проходит северный город

Сквозь темный туннель ноября.

1948

«Из мира смутных сновидений…»

Из мира смутных сновидений

Из тусклой теплой глубины

Где полузвуки, полутени…

Но здесь оборван бег волны.

Разбиты сомкнуты створки

Непрочной раковины сна.

Еще глаза твои не зорки.

В них дымкой дремлет глубина,

А мир другой предметно-резкий,

Уж обступил тебя кругом.

Ты поднимаешь занавески:

Что в этом мире за окном?

Над угольным квадратом дома

Край неба в розовом огне,

Совсем прозрачный, невесомый

Ущербный месяц в вышине.

Он тает, синью окруженный,

Обломок бледно-золотой,

И лиловатые колонны

Над крышей строит дым витой.

И ты уносишь в день рабочий

Все эти чистые тона

И хрупкое наследье ночи —

Осколки матового сна.

Они бесследно канут в память,

Забвеньем порастут глухим,

Но временами будут ранить

Неясным острием своим.

Пока опять волна с разбега

Со дна не выплеснет на свет

Те звезды снившегося неба,

Которых на надземном нет.

Перемешав цвета и тени,

Два разных неба вместе слив,

Тебе несет в дрожащей пене

Виденья новые прилив.

1948

Ветви

Г. П. Светлику

О графика, о музыка ветвей!

Не тех, что шелестят листвой в истоме

Июльской ночи, в сумраке аллей,

Скрывая месяц в лиственном затоне,

И не осенним днем, когда закат

Их листьям краски пламенные роздал,

И не тогда, когда на них летят

Кристаллов ледяных сквозные звезды.

Как счастья опрометчивый залог,

Очарованья нежные покровы.

Их прелести дается краткий срок,

И выступает черный ствол основы.

О угольная графика ветвей.

Нагих, в изломах, без листвы и снега!

Их музыка безмолвная слышней,

Когда сквозь них просвечивает небо.

Все утончающихся линий хор

Продолжить чтение

Еще от автора Вера Сергеевна Булич

Вера Булич

Бурелом

В центре внимания третьего сборника «Бурелом» (Хельсинки, 1947) внутренний мир поэта, чье душевное спокойствие нарушено вторжением вероломной войны. Новое звучание обретает мотив любви к покинутой родине. Теперь это солидарность с ней в годину испытаний, восхищение силой духа народа, победившего фашизм.

Вера Булич

Чужая весна

Вере Сергеевне Булич (1898–1954), поэтессе первой волны эмиграции, пришлось прожить всю свою взрослую жизнь в Финляндии. Известность ей принес уже первый сборник «Маятник» (Гельсингфорс, 1934), за которым последовали еще три: «Пленный ветер» (Таллинн, 1938), «Бурелом» (Хельсинки, 1947) и «Ветви» (Париж, 1954).Все они полностью вошли в настоящее издание.Дополнительно републикуются переводы В. Булич, ее статьи из «Журнала Содружества», а также рецензии на сборники поэтессы.