Бурелом

Бурелом

В центре внимания третьего сборника «Бурелом» (Хельсинки, 1947) внутренний мир поэта, чье душевное спокойствие нарушено вторжением вероломной войны. Новое звучание обретает мотив любви к покинутой родине. Теперь это солидарность с ней в годину испытаний, восхищение силой духа народа, победившего фашизм.

Жанр: Поэзия
Серии: -
Всего страниц: 7
ISBN: -
Год издания: 1947
Формат: Полный

Бурелом читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Вера Булич. Бурелом. Стихи

I. Листки календаря

Сосна

Шелест лыж по целине озерной,
Белизна и тишина.
На мысу пустынном тенью черной
Лермонтовская сосна.
В белом царстве, в снежном сне глубоком
Пальмы ли виденье? — Нет,
В строгом созерцаньи одиноком
Ровный снежный свет.
Лишь в стихах столетних и доныне
Память о мечте жива,
О душе, тоскующей в пустыне,
О родной душе слова.
Но они звучат далеким звоном
В замкнутой пустынной тишине.
Реет редкий снег… Иду с поклоном
К одинокой северной сосне.
1938

Мы опаздываем

К.К.Г.

Сколько их на ветках трепетало
В свежей летней роще на ветру!
Сколько солнечных минут упало,
Кануло в их шелест, в их игру!
Снова час настал дорожным сборам,
Разлетелись листья октября,
Выметаются с бумажным сором
Смятые листки календаря.
Ускользает время, ускользает,
Все быстрее обгоняет нас,
Все острее холодом пронзает
Поздний, темный и пустынный час.
Мы опаздываем. Слышишь, слышишь,
С гулом пролетают поезда.
Жизнь не ждет. А боли не услышишь,
Не насытишь сердце никогда.
Сердцу не поможет заклинанье.
Каждый вымоленный счастья день
Обращается в воспоминанье,
В бездыханный снимок, тени тень.
Мы опаздываем без возврата,
Опоздавшим не догнать мечты.
Вдруг мелькнет испуганно-крылатой
Посреди вокзальной суеты?
Мы спешим в обманчивой погоне.
Опоздавшим нет пути назад.
Пуст вокзал. Лишь ветер на перроне,
Рельсы, ночь и лунный циферблат.
1938

Marche funèbre

Седой артист — пустынный путь скитаний
И груз венков лавровых и сухих  —
Под проливным дождем рукоплесканий
Садится за рояль. И зал затих.
Волной, вбегающею на преграду,
Волной, стирающею все следы,
Смывает музыка рояль, эстраду
И слушателей плотные ряды.
Еще желтеет ламп стенных опал,
Страница шелестит на полдороге,
Но похоронным маршем через зал
Уже влекутся призрачные дроги.
…Качалась бахрома на катафалке
Ночной бесшумной черною травой,
Беспомощно роняли цвет фиалки,
И легкий дождь блестел на мостовой.
Колеблет ветер креп густой вуали,
Муаровые ленты на венках,
Сопутствующих смерти и печали…
А в небе, в розовых облаках,
В своей еще не узнанной отчизне
Душа витает, скрытая от глаз,
Ведя безропотный простой рассказ
О том, что унесла она из жизни.
И в нежном пении ее была
Такая радость легкого скитанья,
Такая чистота воспоминанья,  —
Как будто, не коснулась в мире зла
И улетает, тяжести не зная,  —
Что странной, грузною, как страшный сон,
Казалась эта чернота земная
Торжественных, громоздких похорон.
Закат сияет над оградой строгой
Сквозь городскую дымку, муть и гарь
Блаженною и вечною дорогой…
И вспыхивает в сумерках фонарь.
1938

Гельсингфорс на заре

«Для кого она выводит

Солнце счастья за собой?»

Е.А. Баратынский

Л.М. Линдебергу

I.«Стволы на газоне так четки…»

Стволы на газоне так четки,
Воздушная зелень нежна…
В пролеты черной решетки
Сквозит городская весна.
По улицам странно-пустынным
В бездомной тоске пешеход,
Как по галлереям картинным,
Блуждает всю ночь напролет.
Над узкою башней музея,
Над розовой полосой,
В блаженных полях Элизея
Звезда проступает росой.
Живут громоздкие зданья
Под северным светом небес,
Храня одни очертанья,
Теряя каменный вес.
Под розовыми облаками
Как будто дышит гранит,
И мертвенными лучами
Фонарь позабытый горит.
— Напрасно бессильная тлеет
Ночная душа твоя,
Все явственнее розовеет
Трамвайных рельс колея.
И снова под птичьи хоры
Восходит луч огневой
Над улицей Авроры,
За домом Карамзиной.
В музейном замкнутом зале,
Где прежде блистала она,
Теперь из-под черной шали
Глядит на зарю с полотна

II.«По тем же улицам блуждал поэт…»

По тем же улицам блуждал поэт,
Его шагов угадываю след.
Быть может, здесь однажды он стоял,
Где входит в море каменный канал,
Где на горе собор до самых звезд,
А под горой чугунный низкий мост.
Залива розовая заводь спит,
В воде огонь от фонаря дрожит,
И в отдаленьи черных барок строй
Застыл под акварельною зарей.
Не так же ль в небе медлила заря,
В воде дробился отблеск фонаря,
И отражал завороженный взгляд
Зарю малиновую век назад?
Но далее ведут меня следы
По набережной, вдоль ночной воды,
И вот — Бруннепарка липовая сень,
Где тает на холме поэта тень.
Что здесь в наследие осталось нам?
Прозрачный след шагов по берегам,
Глазам от глаз завещанный простор,
Безмолвный сердца с морем разговор,
И ветра западного холодок,
И тот же взгляд — в разлуке — на восток.
1938.

Фонтан

Ночь заперла в домах входные двери
И в переулке фонари зажгла.
Шумит фонтан в уединенном сквере
Бесцветный, как весенней ночи мгла.
Днем он другой, сверкающе-надменный,
Весь в искрах солнечных, весь напоказ.
А ночью монотонно-вдохновенный
Яснее слышится его рассказ.
О чем? Да все о том же. О чудесной
Свободе и неволе бытия
В бассейне каменном, в ограде тесной,
Где замкнута в своем кругу струя.
В себя и из себя, втекая, истекая,
Не иссякает в пении душа,
Себя себе в теченьи возвращая,
Себя собой смывая и глуша.
Кто слушает его? Ночной прохожий,
В стеклянной клетке пламя фонаря.
Ночные души все друг с другом схожи,
Украдкой сквозь преграды говоря.
Заря, дрожа, выходит из тумана.
Ушел прохожий, и фонарь погас.
О как печально пение фонтана
В пустынном городе в рассветный час.
1939

Фонарь

Он стоит у подъезда чугунно-прямой,
И лучи золотятся вокруг бахромой.
У подъезда ступень в золотистом снегу,
Ветер пламя качнул в фонаре на бегу.
Продолжить чтение
Еще от автора Вера Сергеевна Булич
Чужая весна

Вере Сергеевне Булич (1898–1954), поэтессе первой волны эмиграции, пришлось прожить всю свою взрослую жизнь в Финляндии. Известность ей принес уже первый сборник «Маятник» (Гельсингфорс, 1934), за которым последовали еще три: «Пленный ветер» (Таллинн, 1938), «Бурелом» (Хельсинки, 1947) и «Ветви» (Париж, 1954).Все они полностью вошли в настоящее издание.Дополнительно републикуются переводы В. Булич, ее статьи из «Журнала Содружества», а также рецензии на сборники поэтессы.

Ветви

Четвертая книга стихов «Ветви» (Париж, 1954) вышла незадолго до смерти Веры Булич. Настроение обреченности неизлечимо больного художника смягчено в сборник ощущением радости от сознания, что жизнь после ухода в иной мир не кончается.Лейтмотив всего, что Булич успела сделать, оставшись, подобно другим «изгнанникам судьбы», безо всякой духовной опоры и материальной поддержки, можно определить как «верность памяти слуха, крови и сердца». «Память слуха» не позволяла изменить родному языку, русской культуре.

Рекомендуем почитать
Крылатые гвардейцы

Автор этой книги — известный летчик-истребитель, Герой Советского Союза Захар Артемович Сорокин. В годы Великой Отечественной войны он сражался в небе Заполярья, в прославленном Краснознаменном гвардейском истребительном полку имени дважды Героя Советского Союза Б. Ф. Сафонова.Нелегко сложилась фронтовая судьба Сорокина. Осенью 1941 года в воздушном бою он таранил фашистский самолет. Тяжело раненный, сильно обмороженный летчик нашел в себе силы преодолеть несколько десятков километров безлюдной тундры и добраться до своих.

Солдаты без формы

Книга «Солдаты без формы» — документальное художественное повествование о славных боевых делах так называемых гапистов — городских партизан Италии в период антифашистского движения Сопротивления в 1943–1945 гг. Через многочисленные боевые эпизоды и тщательно подготовленные операции в книге раскрывается сущность борьбы итальянского народа против гитлеровских оккупантов и их лакеев — местных итальянских фашистов, борьбы, которая под руководством Итальянской коммунистической партии увенчалась победоносным народным восстанием в Северной Италии в апреле 1945 года и самоосвобождением этой наиболее важной части страны.Автор книги — итальянский коммунист Джованни Пеше прошел суровую школу антифашистской борьбы: сначала в составе интернациональных бригад в Испании в 1936–1939 гг.

Экзамен

Книга Надежды Александровны Тэффи (1872-1952) дает читателю возможность более полно познакомиться с ранним творчеством писательницы, которую по праву называли "изящнейшей жемчужиной русского культурного юмора".

Дача

Книга Надежды Александровны Тэффи (1872-1952) дает читателю возможность более полно познакомиться с ранним творчеством писательницы, которую по праву называли "изящнейшей жемчужиной русского культурного юмора".