Снег на улице хрустит,
Сон на саночках катит.
На стекле была нарисована морозная ёлочка, и смутно виднелась сквозь её мохнатые серебряные ветви широкая вечерняя улица.
В высоких домах зажигались окна — одно за другим, как гирлянды лампочек на ёлке.
Кто-то забыл у ворот саночки. Два человека торопливо шли по мостовой и размахивали руками.
В самом конце улицы, там, где начинался бульвар, все сливалось в мохнатое, белое, пушистое… Шёл снег.
В комнате пахло хвоей. Большая ёлка стояла в углу, и стеклянные шары тускло поблескивали на ней.
Давно уже пора было зажигать ёлку, а мама всё ещё не пришла.
Её позвали в больницу в пять часов, а теперь… Таня посмотрела на часы — маленькая стрелка приближалась к девяти.
Серёжа барабанил по стеклу пальцами и насвистывал какой-то марш.
В другой вечер он давно нашёл бы себе занятие и уж непременно между делом не раз подразнил сестру. Но сегодня было ужасно грустно и даже ссориться не хотелось. И правда, что за неудачный Новый год!
Отец приедет только через месяц — первый раз дети встречают Новый год без него, — а мама…
— Серёжа, — сказала Таня, забираясь с ногами на диван, — а помнишь, как в прошлом году было весело? Помнишь, как папа оделся медведем, а маленькие испугались? А помнишь, как он нарочно перепутал подарки и ты подумал, что тебе на самом деле куклу! И расстроился!..
— И вовсе я не расстроился, — сказал Серёжа, не оборачиваясь.
Он старательно дышал на морозное стекло, и на белом окне появлялось другое окошко — маленькое, чёрное и блестящее, а в нём виднелись удивительные вещи! Вот остроконечная, как будто отрезанная крыша, и над нею — мохнатый белый дымок и синяя звезда…
«Как во сне», — подумал Серёжа.
— А помнишь, Серёжа, когда мы были маленькими, ты плакал один раз из-за куклы…
— Ничего я этого не помню, и ты не можешь помнить.
— Нет, помню, мне мама рассказывала: мне подарили куклу, а ты плакал и тоже просил, и тебе тоже подарили. Она потом ещё долго в чулане лежала, такая старенькая, ватная…
Он подошёл к дивану и сел рядом с сест-рой.
— Она была не простая, — сказал он, — и ты её боялась! Помнишь, я наряжал её в разные смешные костюмы!..
— Кажется, помню, — сказала Таня.
Она прислонилась головой к плечу брата.
— Смотри, Серёжа, а твоё окошко опять замёрзло… И всё окно как будто светится.
— Это от фонаря, — сказал Серёжа.
Это снилось всем ребятам,
Даже бабушке когда-то.
Снег падал и падал не переставая. Может быть, он уже спрятал весь дом от чужих любопытных глаз… Может быть, он тихонько раскачивал дом своими мягкими лапами — направо-налево, направо-налево… Потому что лампа тоже раскачивалась, и нельзя было, не мигая, смотреть на неё.
И наверно, потому стук услышали не сразу. Он доносился как будто издалека, как будто в дверь стучали молоточком, обёрнутым в вату.
— Кто там? — спросила Таня и на цыпочках подбежала к двери.
За дверью что-то шуршало, и ответ нельзя было разобрать. Таня отперла замок, и тёплая обитая дверь мягко приоткрылась. Никого!
Таня выглянула — дверь подъезда была открыта. И она ясно увидела, как вереница маленьких белых мышей промчалась мимо подъезда. Или это был снег?
Но в эту минуту прямо в дверь влетело целое облако густого морозного пара.
— Приехали! — сказал тихий голос, и в этом облаке прямо в открытую дверь Таниной квартиры вошла старушка-гостья.
Она топала мягкими валенками, отряхивала снежинки, густо облепившие шубу, и улыбалась из-под белого, заснеженного платка.
— Здравствуйте! — сказала Таня.
— Здравствуй, девочка, — ответила гостья. — Ты спала?
— Нет, что вы, мы ждём маму. А вы из больницы?
— Из больницы, — сказала гостья, улыбаясь. — Моё дежурство кончилось, и я пришла вам сказать, что ваша мама освободится только к двенадцати.
— К двенадцати часам? — огорчённо сказала Таня. — Значит, мы совсем не встретим Новый год!
— Непременно встретите! — сказала гостья, беря Таню за руки и глядя ей прямо в глаза. — Встретите в доме с серебряными окнами — в самом счастливом на свете доме! Туда каждый год приходит к детям новое счастье. Только смотрите не опоздайте! — И гостья запахнула плотнее шубу и взялась за ручку двери.
— А если опоздаем? — тревожно спросила Таня.
— А если опоздаете, останетесь в Старом году, — строго сказала гостья.
Она открыла дверь, и Таня снова увидела, как вереница белых мышей промчалась мимо подъезда.
Серёжа вздрогнул от холода и, потягиваясь, с изумлением смотрел на гостью.
— Бабушка, подождите! — крикнула Таня. — Покажите нам дорогу в дом с серебряными окнами!
— Дорогу найти легко: для этого надо идти только прямо вперёд, ничего не бояться и крепко держаться за руки.
Тут в комнату снова ворвалось белое облако морозного пара, и дети услышали, как сквозь сон, слова уходящей гостьи:
— Торопитесь, торопитесь, не опоздайте… Берегитесь Ледяного Ветра. Он захочет оставить вас в Старом году…
— Серёжа, ты слышал? — сказала Таня шёпотом. — Берегитесь Ледяного Ветра…
— Одевайся потеплее, — сказал Серёжа сурово. — Нам надо спешить, уже скоро десять часов.
