В Стране Бабушки Куклы, или Дом с волшебными окнами - [2]
Только три часа назад дети шли по этой самой улице с последними ёлочными покупками, но узнать её теперь было почти невозможно.
Что стало с улицей? Что стало с домами, с воротами? Что стало со знакомым, как собственные саночки, бульваром?
Снег плясал вокруг фонарей, и длинные фонари смешно отмахивались от него и прижимались к домам, а дома неслись прямо к незнакомому белому лесу, неизвестно откуда появившемуся в конце улицы.
Дети шли, крепко взявшись за руки, чтобы не потерять друг друга в этом снежном вихре.
На секунду ветер утих, и они ясно увидели при свете фонаря переливающиеся серебром окна большого дома.
— Таня, скорей! — крикнул Серёжа и потянул сестру за руку.
С трудом им удалось пробиться сквозь снег, но они увидели самый обыкновенный дом…
А дом с серебряными окнами, должно быть, где-то здесь, совсем близко от них! Ведь они так ясно видели его!
И дети пробивались сквозь снег то вправо, то влево, но до?ма с серебряными окнами не было, а снег валил всё гуще и гуще, и за его густой сеткой скоро уже нельзя было разглядеть ничего, кроме очертаний незнакомого леса вдали.
И вдруг дети увидели впереди себя мчащиеся вихрем саночки. Их везла вереница белых мышей, а в саночках сидела и, обернувшись, махала детям рукой старушка в заснеженной шубе и в большом заснеженном платке.
— Бабушка! — крикнула Таня. — Это та самая бабушка, что к нам приходила!
Дети побежали за саночками, но тут Таня споткнулась и упала, не выпуская Серёжиной руки, и оба они покатились по снегу куда-то вниз…
— Держись за меня! — успел только крикнуть Серёжа.
Но Таня уже вскочила на ноги и с изумлением оглядывалась.
Глава четвёртая. В лесу
На серебряных дорожках
Рассыпает месяц крошки.
Если клюнет крошку птица,
Станет птица серебриться,
Улетит в гнездо к себе
В новогоднем серебре.
Они стояли в лесу, в совершенно белом и тихом лесу.
Прямо вперёд уходила узенькая серебряная дорожка. Нельзя было не ступить на неё.
Хрустальные деревья сторожили дорожку. Они молча пропускали детей, но чуть только Танины ботинки захрустели по дорожке, как первое же дерево сказало немного надтреснутым голосом:
— Не хрустите по хворосту.
— А как же нам идти? — сказала Таня и сделала ещё один шаг вперёд.
— Не хрустите по хворосту, — повторило второе дерево. — Поднимите сучок.
Таня сейчас же наклонилась и нашла на дорожке много заиндевелых сучков. Но в её руках сучки превратились в серебряные коньки!
Дети надели их и сразу понеслись. Как легко было катить на этих коньках по серебряной дорожке!
Они неслись по дорожке, а в ушах у них звучала знакомая им песенка:
А в лесу кто-то рубил дрова. И Таня первая заметила за деревьями маленького старичка в тулупе и подшитых валенках.
Он рубил серебряное дерево и напевал себе под нос:
— Какой же это дом могут топить серебряными дровами? — сказал Серёжа.
— Конечно, дом с серебряными окнами, — шепнула Таня.
— Дедушка! — крикнул Серёжа. — Как нам выйти из лесу?
Старичок медленно выпрямился и посмотрел на детей.
— Я бы вас провёл, милые, — сказал он, внимательно осмотрев их, — да ведь я на работе, с работы не уйдёшь.
— А что у тебя за работа, дедушка? — спросила Таня.
— Да вот дров нарублю, а потом замораживать пойду. Окна вот сегодня уже все заморозил, да ещё работа задана… — И старичок вздохнул.
— Какая работа, дедушка? — спросила Таня.
Старичок тревожно оглянулся и притянул к себе ребячьи головы:
— Двое ребятишек тут должны, говорят, пройти, так мне велено их заморозить.
— Почему, дедушка? — испуганно шепнула Таня.
— А потому, милая, что они ищут, чего не надо!
И старичок зашептал, тревожно оглядываясь:
— Дом с серебряными окнами ищут! А хозяин мой их туда не пропустит, нет… Мой хозяин не любит, чтобы дети туда ходили.
— Да почему же, дедушка?
— А потому, что туда Новый год приходит, детям счастье приносит, а мой хозяин не любит счастливых детей, нет, не любит.
И старичок ещё раз тревожно огляделся и зашептал:
— Он уже сколько детей изловил на своём веку! Как увидит весёлого мальчишку или девчонку, сейчас поймает, а уж куда он их потом девает — не знаю.
— А кто ваш хозяин, дедушка? — насупившись, спросил Серёжа.
— Мой хозяин, милые, господин Ледяной Ветер.
— Господин Ледяной Ветер… — сказала Таня. — Как странно… А тебя как зовут, дедушка?
— А я Морозкой зовусь, милые, Морозкой…
— Морозкой? — обрадовалась Таня. — Так ведь ты совсем не страшный, дедушка Морозко! За что же ты хочешь тех ребят заморозить?
— А вы уж не те ли дети будете? — подозрительно сказал Морозко. — Сказано было: мальчик в шапке-ушанке и девочка в белой шубке. Так и есть — те самые. Стойте, я вас сейчас заморожу!
— Дедушка, не дурите, — твёрдо сказал Серёжа. — Вы лучше нам покажите дорогу. И что это у вас за хозяин, не пойму. Зря вы его слушаетесь.
— Ох, милые, дурной хозяин, — снова завздыхал Морозко. — И тулуп у меня прохудился, и валенки дырявые, а новых не допросишься никак, всё говорит — не полагается, не отслужил ещё. А мне уж, милые, да-авно на пенсию пора…
