Мужчина, который пытается одновременно угодить и маме, и жене, самый несчастный человек на свете…
– Леонид, где ты? – закричал женский голос.
– Здесь, – ответил хриплый баритон.
– Здесь, это в каком месте?
– У забора.
– Он длинный, огибает весь участок, – орала тетка.
– Я мяту нарезаю, Анна Тимофеевна велела ее посушить.
– Вот здорово! А я об этом просила?
– Нет.
– Что я тебе сказала?
– Сидеть дома.
– Почему?
– От земли можно столбняком заразиться.
– А что ты сделал?
– Пошел на огород.
– Чего ради?
– Анна Тимофеевна отправила меня за мелиссой.
– Вот так всегда. Ты обязан слушаться меня! Меня, слышишь? И более никого!
Я встала из плетеного кресла, взяла пустую чашку и покинула уютную веранду. Очень не хочется слушать чужой скандал, но, к сожалению, соседи, чей участок граничит с тем, где я арендовала небольшой, но симпатичный коттедж, постоянно выясняют отношения. Вернее, Ирина Петровна, глава семьи Владыкиных, все время «строит» своих домочадцев. Муж, дети и свекровь боятся шагу ступить без ее одобрения. Я живу здесь всего неделю, но уже успела понять: у Ирины Петровны есть глаза на затылке, она замечает абсолютно все вокруг и безжалостно карает ослушников. Вот как сейчас, когда ее муж посмел выполнить просьбу своей матери и вместо того, чтобы оставаться дома по распоряжению супруги, порулил на небольшой огород.
– Что, Виола Ленинидовна, опять соседка выступает? – ухмыльнулась моя домработница Светлана, увидев меня на пороге кухни. – Не женщина, а Чингисхан.
– Строгая особа, – вздохнула я, ставя кружечку в мойку.
Светлана отложила нож, которым чистила картошку.
– Видели на поле развалины?
– Угу, – пробормотала я, жалея о том, что поддалась на уговоры Ивана Николаевича и согласилась взять помощницу по хозяйству.
Света излишне говорлива. К тому же, начав молоть языком, она не перестает работать руками, а те во время ее болтовни творят черт-те что. Сегодня на завтрак я получила тошнотворно сладкий омлет, потому что домработница выкладывала мне подробности своей личной жизни и вместо соли насыпала в яйца сахарный песок. Причем балаболка не успокоится, пока не доведет повествование до конца. Если же она заметит, что собеседник перестал ее слушать, то начинает его теребить:
– Ой, вам, наверное, неинтересно, я зря время у вас отнимаю?
Услышав этот вопрос впервые, я хотела категорично отрезать: «Да. Не имею ни малейшего желания знать о твоих проблемах. Мне пора садиться за рукопись». Но так и не решилась произнести эту фразу вслух. Когда на Свету в очередной раз нападет желание утопить меня в море ненужных сведений, неизвестно. И как долго продлится ее выступление, тоже не ясно. Одно утешает: Светлана мелет языком с нечеловеческой скоростью и за десять минут успевает вывалить огромный объем информации. Спросите, почему я покорно ее выслушиваю? Ответ прост. Я не всегда была обеспеченной женщиной и успешной писательницей, когда-то тоже мыла полы и хорошо помню, насколько унизительно осознавать, что для людей ты всего лишь, так сказать, ручка от швабры. Мне не хочется обижать Светлану, отсюда и проблемы.
– Развалины на поле – это все, что осталось от Дома тишины, – вещала тем временем трещотка. – Слышали про него?
Я покачала головой.
– Правда? – всплеснула руками домработница. – Сейчас расскажу. Вы садитесь, отдохните, сварю вам кофейку. С молочной пенкой, этот, как его, каплечино.
Я покорно опустилась на стул. Ладно, пятнадцать минут потраченного впустую времени ничего не изменят. Все равно я никак не могу придумать сюжет для нового романа. Вот попью капучино и поднимусь в кабинет, авось после короткого перерыва в голове появится хоть какая-то идея.
Светлана бешеной белкой бегала между плитой и кухонными шкафчиками, но языком молола еще быстрее.
– Дом тишины – это научный институт, ученые там работали. Знаете, чего они делали? Ракеты стратегические, что ж еще. Каждое утро ровно в девять из Москвы два автобуса с людьми приезжало. Окна у них занавесками закрывались, кто внутри сидит, не видно, а еще с «Икарусами» охрана ехала, впереди и сзади, с автоматами. Караван во двор вкатывался, и ворота захлопывались, местные ни разу пассажиров не видели. Вечером их так же увозили. Зачем столько сложностей, ясно – на оборону они пахали. Главным у них там был Петр Германович Владыкин, а жена его, Антонина Тарасовна, не работала, хозяйство вела, дочку Иру воспитывала.
– Если в Доме тишины соблюдали строжайшую тайну, откуда вы узнали, кто там начальник? – отметила я нестыковку. И тут же рассердилась на себя. Вилка, зачем ты сделала Свете замечание? Попроси побыстрее сварить кофе, выпей его и отправляйся в кабинет.
– Так Владыкины не шифровались! – обрадовалась Света. – Тогда Павлиново было большой деревней, это сейчас от села ничего не осталось. Все местные жители знали, что Петр Германович профессор и он главный в НИИ. Да и как это скрыть? Для его семьи построили два дома, вот этот, который вы сняли, и соседний. Забора между участками тогда не было, земля общей считалась.
