Меня зовут Кирилл Сергеевич Котов. Весной 2010 года я находился в номере гостиницы в Киле (Германия), ожидая прихода связника, когда почувствовал себя плохо. Было такое ощущение, как будто мне воткнули в грудь деревянный кол. Минут пять я старался понять, что со мной происходит. Потом позвонил на ресепшен и сообщил, что мне плохо. Дальше – ничего не помню.
Очнулся я на постели в больничной палате, совершенно голый. Большие пальцы рук и ног были пристегнуты специальными ремешками к проушинам, приваренным по бокам кровати. К обеим рукам с внутренней стороны локтевого сгиба и с правой стороны шеи через катетеры были подсоединены капельницы. Самостоятельно освободиться я не мог: любое движение вызывало потемнение в глазах, слабость и дикое сердцебиение. В палате никого не было, однако, не прошло и тридцати секунд, как дверь открылась и на пороге появилась молодая женщина в белом халате и белой шапочке с красным крестом. Скорее всего, я находился в поле зрения видеокамеры, висящей на стене и направленной на меня.
— Очнулись, господин Катэр! — произнесла она по-немецки. — Сейчас я освобожу ваши руки и ноги, но обещайте мне вести себя благоразумно: не вставать с постели, не садиться, не ложиться на бок! Если вы меня поняли и не можете говорить, то закройте и откройте глаза.
Я попытался сказать, что все понял прекрасно, но из моего горла раздался какой-то хрип. Тогда я закрыл и снова открыл глаза.
— Вот и хорошо! — Она подошла ко мне и расстегнула застежки ремней на руках и ногах. — Я – Марта, дежурная медсестра.
Я опять попытался спросить ее, что со мной случилось и где я нахожусь, но опять у меня ничего не получилось.
— Лежите спокойно. Сейчас закончатся капельницы, я их отсоединю и все вам расскажу.
Я опять закрыл и открыл глаза.
Пока она занималась капельницами, я оглядел свое тело: мне показалось, что я сильно похудел.
Отсоединив капельницы, Марта накрыла меня простыней.
— Не хотите в туалет? Не стесняйтесь, здесь нет мужчин и женщин, тут только больные и медперсонал.
Наконец у меня прорезался голос. Я прохрипел:
— Не хочу. Что со мной? Где я?
— Вы находитесь в кардиологической клинике доктора Лемке в Киле. Десять дней назад у вас произошел инфаркт. К сожалению, в гостинице, где вы находились в тот момент, не смогли сразу оказать медицинскую помощь: наша карета скорой помощи прибыла в гостиницу через два часа после инфаркта. Вас немедленно повезли сюда. По дороге пришлось делать непрямой массаж сердца и дважды применять "утюги" (кардиологический дефибриллятор): у вас была остановка сердца. Но мы успели довезти вас до клиники вовремя и начать проводить реанимационные мероприятия. В итоге вы имеете обширный инфаркт миокарда, но все самое страшное – позади. Если все будет развиваться по плану, то через десять дней мы отправим вас в реабилитационный санаторий в Любеке, специально предназначенный для восстановления людей с поражениями сердца.
— Я могу позвонить?
— Не волнуйтесь, мы уже сообщили на вашу фирму о несчастье с вами и получили подтверждение вашей кредитоспособности.
— Я должен переговорить с моим партнером. Всего два слова!
Марта достала мобильник и сказала:
— Диктуйте номер!
Набрав его, поднесла телефон к моей голове. После нескольких гудков, трубку взяли, и голос Вульфа произнес:
— Вас слушают!
— Это Катэр. Звоню из кардиологической больницы в Киле. Проверь поступление денег на счет 1487.
— Обязательно! Тебе что-нибудь нужно?
— Нет. До встречи!
Число 1487 означало состояние повышенной опасности. Я находился в беспамятстве десять дней. Что я мог наговорить в бреду, и на каком языке – неизвестно. Информация немедленно будет сообщена в Центр, и там примут необходимые меры.
Я немного успокоился.
— Господин Катэр, сейчас вам нужен покой. Попробуйте заснуть. Лежите спокойно. Не пытайтесь поворачиваться набок. Вас будет кормить сиделка каждые четыре часа, пока с ложечки. Когда окрепнете – будете есть сами. Пока вы были в беспамятстве, вам проводили искусственное кормление через катетер.
Видите на стене около руки красную кнопку? Она для срочного вызова медперсонала. Засыпайте.
Марта ушла. Я закрыл глаза.
Приходил ли связник? Когда мне стало плохо, до встречи оставалось три часа. Перед приходом он должен был позвонить. Где мой мобильник? Хотя в нем нет ничего, что бы могло меня скомпрометировать. Мой звонок Вульфу был на СИМку, используемую для экстренной связи. Он уже ее ликвидировал и немедленно убрался с места разговора.
Закружилась голова. Темнота.
Через двенадцать дней на спецмашине меня перевезли в Любек в кардиологический санаторий. Я уже мог самостоятельно передвигаться, только медленно и останавливаясь через каждые десять метров на отдых. Пройдя в санатории тридцатидневный курс реабилитации, я почувствовал себя значительно лучше. Получил предложение опять вернуться в клинику доктора Лемке, где мне могли сделать операцию аортокоронарного шунтирования (АКШ). Подумав, я отказался. После того, что я пережил за последние два месяца, опять ложиться в больницу и делать операцию на сердце – было свыше моих сил. Как оказалось впоследствии – отказался зря. Операция могла бы значительно улучшить мое состояние: повысить качество и продолжительность жизни.
