Необычное жилище, которое при помощи кнопочного управления без труда преобразуется в рекламное бюро фирмы или даже магазин готового платья. Стены деревянные, раздвижные. За ними — самые настоящие глубокие шкафы. Простым нажатием кнопки можно откинуть постель с балдахином и сеткой от москитов и комаров, письменный стол с укрепленным на нем телефоном, небольшую кухонную плиту, умывальник и т. п. В углу комнаты находится вращающееся зеркало. Вместе с занавеской оно легко может в случае надобности образовать кабину для примерки платья.
Налево — главный вход, направо — запасной. Справа же — дверь, ведущая в комнатку Дженнаро; в глубине сцены — дверь-окно, выходящая на заставленный цветами балкон. Для третьего действия предусматривается открытие еще одной двери в левой части сцены.
Комната погружена в темноту. Лишь по свету, сочащемуся в дверные щели, можно догадаться, что снаружи уже в разгаре день. Где-то вдалеке настойчиво звонит телефон. Дверь в комнатку открывается, и появляется ДЖЕННАРО в заношенном, хотя и дорогом вечернем костюме и в котелке. Не спеша выходит на середину комнаты, расстилает на полу коврик, который держал в руках, садится на корточки и, наподобие заправского мусульманина, начинает бить поклоны и бормотать заклинания. Затем крестится и отчетливо читает молитву «Отче наш…». Прочитав молитву, подымается, подходит к двери-окну и распахивает ее. На слепящем солнце ярко вспыхивают цветы, посаженные на балконе. Совсем в глубине, за балконом, виднеется стена дворика. Дневной свет заливает комнату. ДЖЕННАРО вытаскивает газету, подсунутую под главную входную дверь, и прячет ее подмышку. Наливает из неаполитанского кофейника чашечку кофе, ставит ее на поднос, подходит к постели и тянет за шнурок. Покрывало от комаров закручивается вверх, и на кровати открывается спящий глубоким сном ЭДУАРДО ПАЛУМБО в пижаме; шум и дневной свет никак на него не действуют. Он продолжает спать. ДЖЕННАРО, вместо того чтобы потрясти его за плечо, с величайшей осторожностью подносит чашечку кофе к самому носу спящего Палумбо. Тот мгновенно просыпается.
Дон Эдуардо!.. Дон Эдуа!
ЭДУАРДО. День добрый, дон Дженна! Который час?
ДЖЕННАРО. Одиннадцать!
ЭДУАРДО. А не рано ли ты меня поднял?
ДЖЕННАРО. Рано? Мы же вчера условились на половину одиннадцатого.
ЭДУАРДО. Погода?
ДЖЕННАРО. Переменная облачность.
ЭДУАРДО. А день недели?
ДЖЕННАРО (застигнут врасплох). Дайте-ка сообразить…нельзя же так прямо ошарашивать! (Заглядывает в газету.) Суббота! И сдается мне, что будет дождь.
ЭДУАРДО. Удивительно гнилой июнь…как это говорится? Слаб в коленях? Ему бы в пору костыли.
ДЖЕННАРО. Э, да что говорить. Нынче и нормального времени года не увидишь! Все на одно лицо. Никакой метереологической деликатности. Вот уж век тупого однообразия. (К Эдуардо, который потягивает кофе.) Как? Хорош?
ЭДУАРДО. Ничего, пристойный. А чего там в газетах?
ДЖЕННАРО (листая газету). Премьер в Англии…
ЭДУАРДО. Что? Помер?
ДЖЕННАРО. Да нет.
ЭДУАРДО. Тогда читай дальше…неинтересно.
ДЖЕНАРО. Прошу извинить…
ЭДУАРДО. Дженна, ты же знаешь, куда надо смотреть.
ДЖЕННАРО. Одну минутку…Вот! (Переворачивает страницу и находит траурные объявления.) «Отдала прекрасную свою душу Господу…о чем с прискорбием сообщают безутешные дети»… Это не пойдёт… «Безмятежно почил…жена Аделе…»
ЭДУАРДО живо заинтересовался, даже отставил чашку.
(Продолжает чтение.) «…и внуки Карло и Джованна». (С сердитым жестом, как бы говоря: не пойдёт!). Сущая ерунда. (Продолжает чтение.) «Тяжелая болезнь внезапно похитила…неутешная вдова…» Ага! Сдается, дон Эдуа, что вдовушка без всяких довесков, так сказать, вдовушка в чистом виде.
ЭДУАРДО(весьма заинтересованный). А панихида…
ДЖЕННАРО (читает). «Вынос состоится из дома. Улица Санта Мария Аппаренте, девятнадцать». Сходить?
ЭДУАРДО. Отправляйся! (Подымается. Передумывает). Нет. Явился этот, ну, который пришел наниматься…как его зовут?
ДЖЕННАРО(выходит на балкон и зовет). Кувьелло! (К Эдуардо.) Клянусь Богом, этот малый спит стоя!
ЭДУАРДО (намыливаясь для бритья перед маленьким туалетиком, опущенным из стены). Это великий дар. Всегда может пригодиться. Ты был когда-нибудь на войне? Однажды я протопал целых восемнадцать километров, не просыпаясь. Дошел свеженьким и отдохнувшим.
ДЖЕННАРО (кричит). Кувьелло! Эй, Кувьелло!
КОНЧЕТТА(голос). «Дон Дженна, вам нужен этот малый у подъезда? Сейчас позову!»
ДЖЕННАРО. Ого! Вдова Меле уже тут!
ЭДУАРДО. Свят! Свят! Свят! А этой еще чего надо? Можно подумать, что она не спит, не ест и не пьет! Стоит мне куда-нибудь взглянуть — она уже тут как тут! Посмотри, нет ли ее в ящике моего письменного стола?
ДЖЕННАРО. Это все от того, что вы не хотите одарить ее вниманием…
ЭДУАРДО. Одарить вниманием? Дженна, заруби себе на носу, что я одаряю вниманием женщин только от шестнадцати до тридцати девяти лет. Тех, которым меньше или больше, — я не вижу и не слышу.
