Лотар Желтоголовый, драконий оборотень, прозванный Устранителем Зла, осмотрел гимнастическую площадку Ордена серыми печальными глазами. Эта печаль была заметна всем, кто его знал, хотя никто не догадывался о её причине. Невероятным образом Лотару удавалось спрятать эту причину даже от Сухмета.
На большой площадке, разделённой на три сектора — с песком, мелкими острыми камешками и чистыми каменными плитами, работали и новые, и уже опытные орденцы. Их было теперь менее двух десятков. После разгрома Ордена, учинённого цахорами, Лотар ещё больше повысил требования к новым бойцам, и приток вступающих в Орден сократился до двух-трёх в год. Это не шло ни в какое сравнение с прежними временами, когда число орденцев дошло до сорока с небольшим человек.
В центре площадки стоял крытый павильон с наборным деревянным полом. Тут работали в зимнее время, хотя всё реже и реже. Лотар как-то высказался, что ребятам следует согреваться движением, и его идея постепенно находила всё больше последователей.
Желтоголовый очистил сознание, проделал дыхательную гимнастику, которая должна была сделать движение “ки” лёгким и мощным одновременно, а потом стал очень аккуратно разминать каждый мускул, сустав, каждую связочку тела. Если бы он был машиной, то, вероятно, вытащил бы на свет, прочистил, смазал и вставил на место каждый винтик.
Разминка длилась часа три. Потом Лотар перешёл к сложным упражнениям, которые по темпу и скорости мало отличались от настоящего боя. К тому времени его тело уже играло, как огромный оркестр. На взгляд со стороны казалось, что ни один приём не был для него чересчур сложным. Ему удавалось всё.
Но сам он был не всегда доволен, пару раз останавливался и начинал свои головоломные трюки сначала, только с ещё большим ожесточением и сосредоточенностью.
Провернув десяток очень тяжёлых боевых кат, Лотар перекусил, поскольку время близилось ко второму завтраку, и начал работу с мечом. Три или четыре раза он повторил одну и ту же сложнейшую связку приёмов, которую придумал года два назад, а потом принялся пристраивать к ней ещё более сложные движения. Стак, а с ним и недавно ставшие магистрами Ордена Мало, Бородул и Опристак только головой качали, глядя на его работу.
К обеду Лотар перешёл на совершенно новый вид оружия, которое уже давно осваивал и находил всё больше и больше приёмов. Длинная кованая цепочка с кошкой особого рода на конце. Эта кошка вполне умещалась в рукаве широкой куртки, но после броска раскрывалась и могла оплести противника в талии или в ногах или зафиксировать руку и сделать почти беспомощным, если цепочку не удавалось сбросить. Именно сбросить, потому что обрубить её никто не мог. Помимо этого, она была вполне удобным метательным оружием, поскольку имела острый трёхгранный шип впереди. А при правильном применении на небольших дистанциях это устройство вполне заменяло лёгкий кистень, блокироваться от которого было бесполезно.
Лотар учился работать цепочкой сначала левой рукой в комбинации с мечом, потом правой в комбинации с вакизаши, потом двумя руками, когда цепочка становилась гибким подвижным щитом, не пропускающим ни одного удара, зато захватывающим любое оружие, кроме самого тяжёлого, вроде чекана, что позволяло тут же переводить защитные действия в атакующие. Когда он начал пробовать эти комбинации на деревянном манекене, орденцы только головами качали — то, что творил их Учитель, казалось невероятным. Он создавал технику боя, какой она могла быть только у демонов. Человеческого разумения на неё просто не хватало.
Работа с цепочкой и кошкой длилась до обеда. Лотар уже устал. Он всё чаще подходил к ведру с водой, прикладываясь к серебряному черпачку, прикованному к ведру цепочкой, и уже не выкладывался на каждом приёме, как будто от этого зависела жизнь всех его друзей.
Внезапно дверь раскрылась, и на стадион вышел Рубос — один из трёх неорденцев, которому разрешалось входить сюда в любое время дня и ночи. Он что-то знал, потому что источал такую ауру таинственности, что даже Стак, который очень любил мирамца, неодобрительно посмотрел в его сторону.
Потом в окне второго этажа детинца, где находился совещательный зал Лотара, мелькнуло лицо Джа Ди. Фой тут же спрятался за занавеску, но его внезапный интерес к тренировке не укрылся от внимания Желтоголового.
Наконец дверь снова открылась, и в додзе с поклоном вошёл Сухмет, стараясь, чтобы его не замечали. Впрочем, не заметить его было невозможно: он, по своему обыкновению, был разодет в тканную золотом парчу, сверкал самоцветами, богато украшавшими пояс, а в руках держал посох Гурама, который иной раз блеском мог затмить эти самоцветы и всё навешенное на восточника золото.
Тут Лотар приостановился. Он смерил взглядом зрителей и усмехнулся.
Рубос, увидев Сухмета, как бы невзначай подошёл к нему и, стараясь не шевелить губами, прошептал:
— И вот так каждый день все пять лет, которые прошли после победы над цахорами?
— Ну, не совсем, Рубос, — тоже очень тихо ответил Сухмет. — Всё-таки три или четыре раза он принимал заказы на сражение с самыми отпетыми демонами, но и в поездках работал, словно решил убить себя этими тренировками.
