Устранитель зла - [2]

— А что демоны? Каково им пришлось? Сухмет улыбнулся сухими, по-стариковски сморщенными губами.

— Он расправился с ними так, что мы этого даже не поняли. Сейчас главную опасность для него представляет он сам, а не какие-то злодеи с магическими способностями.

Рубос, забыв о конспирации, с интересом посмотрел на Лотара в упор.

— Знаешь, Сухмет, я стою тут уже треть часа и могу честно тебе сказать: я не понимаю, что и как он делает. Это подготовка для боя какого-то невероятного уровня. Словно он решил свергать богов.

— Не один ты его не понимаешь. Эти ребята, — Сухмет кивнул подбородком на Стака и остальных, — тоже не понимают, а они смотрят на него все эти пять лет, начиная с момента, когда он только принялся это выдумывать. А каждый из них подготовлен так, что, не задумываясь, принял бы на себя удар небольшой армии и, не исключено, вышел бы победителем.

У Рубоса удивлённо дрогнули брови.

— Даже так? А откуда он вообще черпает идеи для такой работы? Всё-таки, что ни говори, техника боя ограничена человеческими возможностями и потому давно известна. А то, что он делает, это что-то… — Рубос смешался, потом всё-таки закончил: — что-то даже зловещее.

Сухмет кивнул:

— Ты правильно заметил. И орденцев это смущает. Они считают, что мастерство Учителя уже не совсем человеческое. Когда его спросили об этом, он сказал, что учится у Камазоха. Просто вызывает в памяти всё, что видел пять лет назад, и отрабатывает действия и контрдействия, и проигрывает те, прежние бои. Неделю назад Лотар мельком подумал, что способен биться уже с двумя цахорами одновременно. Но он хочет отшлифовать технику боя против четырёх Капюшонов… Ну, как если бы они снова появились.

— Я понимаю. — Рубос выглядел не столько озадаченным, сколько испуганным. — А разве это возможно? Помнить движения противника, с которым бился пять лет назад?

— Я научил его паре магических приёмов, восстанавливающих память, и он как-то признался, что теперь может вспомнить даже движения своих детских лет.

Рубос вздохнул, рассеянно провёл рукой по лбу, словно прогонял неприятные мысли:

— Интересно тут у вас, очень интересно. А в вольном спаринге кто-нибудь решился проверить его технику? Сухмет опять улыбнулся:

— Он отказывается. Говорит, очень важно, чтобы была привычка работать в полную силу, на убой, а значит, орденцы для проверки не подходят.

— Ну, а демоны? Может, подобрать ему кого-то потруднее?

Сухмет посмотрел на Рубоса с некоторым сомнением:

— Я же говорил тебе, что четыре раза он сражался с демонами из породы таких, к кому мы ещё лет десять назад не знали, как подступиться.

Молчание длилось довольно долго. Лишь резкие вздохи орденцев прокатывались над площадкой, да звон стали, да стук шестов, да крики на выдохе во время самых сложных приёмов.

— И что? — спросил наконец Рубос. Сухмет вздохнул:

— Если демоны и насажали ему синяков перед тем, как он их кончил, то я их не лечил.

— Так хорош?

— Хорош — это слово уже не про моего господина, а про Стака, например, или про Мало. Про него нужно говорить как-то иначе.

— Как?

Сухмет опять вздохнул, но уже потому, что, похоже, вопрос, который задал Рубос, он и сам себе не раз задавал.

— Не знаю.

Они посмотрели на Лотара. Тот уже просто размазывался в воздухе — глаза уже не могли уловить его как привычный человеческий силуэт.

— Невероятная скорость, — невольно произнёс Рубос. Сухмет махнул рукой:

— Нет, он уже подустал. Уже, так сказать, не гонит. Рубос только руками развёл:

— А сегодня-то что будет?

— То-то и оно, что Стак — тоже боец с норовом. Да и остальные считают, что их мастерство чего-то стоит. И решили напасть на Учителя. В половину силы, вернее.., — Сухмет подумал и рассеянно дёрнул себя за золотой ошейник, — как получится, конечно.

— И что это даст?

— Когда-то, перед тем как цахоры напали на Лотарию, все орденцы разом завалили Учителя, и он признал себя побеждённым. Они хотят сделать это ещё раз.

— Но тогда их было сорок, а сейчас?..

Он принялся пересчитывать глазами фигуры орденцев.

— Они считают, что эти шестнадцать человек сильнее тех сорока. И опять же хотят подождать, когда он выдохнется.

— А он ничего не знает?

У Сухмета вдруг лопнуло терпение.

— Слушай, тебе же Стак всё это уже растолковал? Потому ты тут и оказался. Чего же ещё? Рубос смущённо отступил на шаг:

— Это у меня нервное. Сухмет успокоился:

— Вот и я нервничаю. Но держись, иначе он почувствует…

Договорить старик не успел, Стак вдруг резко, на одном вздохе что-то проорал на весь зал, и орденцы с тем оружием, которое было у каждого в руках, бросились на Лотара. Его сразу заслонили от зрителей трое орденцев. Они слышали только вопли, удары, хрипы и тяжёлый стук падающих на плиты тел.

Сухмет, уже не скрываясь, посмотрел на окно второго этажа, которое выбрал для наблюдения Ди. Даже с расстояния, что их разделяло, Сухмет без труда увидел выражение изумления и беспомощности на лице фоя. Ди тоже не очень понимал, что происходит в центре схватки.

И вдруг всё разом кончилось. Трое орденцев сжимали сломанные ноги, двое пытались самостоятельно вправить вывихнутые или же сломанные руки. Ещё семеро лежали без чувств. Трое находились в полном сознании, но, распластав руки по плитам, признали, что были условно убиты, а Стак, прижатый к полу ногой Лотара, хрипел, пытаясь освободиться от душащей цепочки с кошкой на конце. Тренировочный меч драконьего оборотня лежал в десятке шагов в стороне, но на исход боя, он, кажется, влияния не оказал.