Люблю осенние вечера. Мозг не плавится от жары, на улице пахнет дождем и где-то на горизонте маячит долгожданная зима. Зимой можно не думать о подпитке – защитник все сделает за меня.
Впрочем, сегодня вообще не нужно об этом беспокоиться.
Я оглянулся, посмотрел на раскуроченную постель и спящую на ней женщину. Темные волосы разметались по подушке, лицо умиротворено, губы слегка приоткрыты. Мне повезло с ней, несомненно. Сильная, волевая, верная. Я все сделал правильно.
Мысли вернулись в позавчерашний вечер. Непроизвольно, словно их туда кто-то гонит. И тут же окрасились сожалением и непонятно откуда взявшейся тоской. Словно она заразила меня. Маленькая, упрямая, притягательная пророчица.
Правители не влюбляются – нужно с этим смириться. Будь она проще, гибче, а так... Хотя я ведь знал об этом всегда, к чему сейчас эти сопли?
Тан уже просек все мои слабости, не нужно давать ему повода думать, что я еще слабее.
А поединок я буквально чувствую затылком. Столько лет мы к этому шли, столько сил потратили... Оба. Что уж скрывать, с таким достойным противником соревноваться интересно. Если бы он не лез в личное, все было бы идеально.
Странно, что между нами с Таном всегда стояло личное. И тогда, когда он похитил Лару, и сейчас, когда...
Даже думать об этом не хочу! Впрочем, чего еще можно было ждать? Женское тщеславие еще никто не отменял. Они много времени провели вместе, Чернокнижник буквально сформировал ее.
И теперь его, а не меня, она поддержит на поединке. Плевать! Главное – смерть колдуна, а дальше разберусь.
А смерть придет посмотреть на нашу битву. Будет сидеть в первых рядах – аплодировать, упиваться. А потом заберет одного из нас – на этот раз точно. Никто из нас не прогнется – ни я, ни Тан.
Только вот на этот раз многое на кону: племя, дети.
Она.
Если погибну на поединке, мой план рухнет и она умрет. Да кому ты врешь? Он настолько хлипкий – этот план – что в любую секунду развалится.
Нет, нельзя об этом думать! Чернокнижник сдохнет – это предрешено. А дальше будет проще. Драугру нужна сила, она ее получит. Не зря я столько времени провел с Альриком – он многому меня научил.
Когда все закончится, я, наконец, вздохну свободно. И подумаю о перспективах.
А сегодня...
Я вновь оглянулся на кровать. Тонкая простынь обнажала загорелую кожу. У этой женщины удивительный запах и кен тоже удивительный.
Возможно, она излечит меня от маниакальной привязанности.
Проклятие...
Полина так любит повторять это слово. Что ж за ним очень удобно прятаться от собственных слабостей. Сбросить с себя ответственность, поддаться малодушию.
Трусиха! Смелая, отважная, но такая трусиха внутри.
Невыносимо захотелось уехать из дома. Прийти к ней в квартиру и доказать, что никакого проклятия нет.
Нелепые мысли, неосуществимые. Во всяком случае, сегодня.
Сегодня я принадлежу другой. Я улыбнулся, глядя на спящую.
Возможно, мне и не нужен больше никто... Возможно, именно сегодня я освободился навсегда.
Андрей встретил меня радушно. Обнимать не стал, так как чревато, да я и не была уверена, что выдержу объятия охотника. Несмотря на то, что хорошо относилась к нему, память о Рихаре была яркой и свежей. Древний убил почти всех, кого я любила.
На кухне дымился свежезаваренный чай, в корзинке дожидалось ароматное печенье. Внезапно я почувствовала себя дома, на глаза навернулись слезы, в груди разлился жар.
– Как ты? – Андрей пододвинул мне стул, а сам уселся напротив. Смотрел прямо в глаза, и это напомнило Глеба – его прямоту, честность, заботу.
Два месяца прошло, а я так и не оправилась. Даже легче не стало ни капельки. Каждую ночь я видела его во сне – на том самом берегу, в вымышленной хельзе. Он почти не говорил – молчал и смотрел на воду. Но мне и этого было достаточно. Рядом с ним становилось теплей, и я ощущала покой.
– Атли мертвы, – ответила я мрачно. – Иногда мне кажется, я тоже умерла... В каком-то смысле древний добился своего.
– Влад рассказал, как ты убила охотника. Это правда? То есть сольвейги существуют?
Я вскинулась, посмотрела на него резко.
– Ты слышал о сольвейгах?
– Раньше нет. Но Влад говорил об этом с Альриком. Ну, когда еще был подобным нам... – Андрей помолчал немного. – Тогда я и подумать не мог, что речь идет о тебе.
– Что еще ты слышал?
Нужно выведать как можно больше. Летописи Филиппа были прочитаны мною до дыр, по крайней мере, те, которые он успел перевести на русский. В древне-скандинавском я не смыслила ничего. В них не было ни слова о том, откуда берутся такие, как я. Не говоря уже о том, как научиться контролировать смертоносный кен.
С Владом на эту тему говорить было бесполезно, да и не хотелось. Все равно соврет, и глазом не моргнет. Нужно найти другие источники.
Андрей пожал плечами.
– Немного. При мне они мало откровенничали. Но знаешь, показалось, что Влада волнуют не сольвейги. Вернее, не только они. Альрик учил его, и знания, которыми делился Первозданный, не были светлыми. Это что-то древнее и стремное.
– Не удивлюсь, если Влад хочет поработить мир с моей помощью, – вздохнула я.
Наши отношения с вождем атли трудно было назвать простыми. Да и вообще отношениями. Я жила в его доме, принимала его заботу, практически не задумываясь. У меня не было выбора: ребенок у нас общий, и я не могла позволить себе отпустить дочь ни на миг. Все время казалось, что придет какой-нибудь охотник или кто похуже, и заберет у меня Киру. Кажется, я начала страдать паранойей. Только спустя два месяца после прихода Рихара позволила себе поехать в город одной и навестить Андрея.
