– Поговорим о вашем демоне. Слышали ли вы его голос на этой неделе? – Он откинулся в кресле назад, сложив на животе руки, смотрел на неё выжидательно.
Она ответила ему взглядом чудесных бирюзовых глаз, которые сразу его так очаровали. Как, впрочем, всё в ней.
У него, что говорить, за всё время практики ещё не было таких очаровательных пациенток, как эта Анабель Скотт. И ведь как давно он занимался её лечением, но, признаться, так до сих пор и не разгадал причину ее болезни. Каждый раз ей удавалось каждый раз поразить его заново – это ему было неприятно. Его опять и опять раздражало чувство, что она как бы демонстрирует своё превосходство над ним, специалистом с докторской степенью, хотя ей всего-навсего восемнадцать лет и она очень больна.
Но сегодня всё было в порядке. Сегодня он мог всё контролировать.
– Это не мой демон, – ответила она, опустив взгляд. Ресницы у неё были такие длинные, что на щёки от них падала тень. – Нет, я ничего не слышала. И ничего не чувствовала.
– Но ведь тогда это значило бы, что вы… Сколько же времени? Дайте мне быстро прикинуть… Шестнадцать недель не слышали, не видели и не чувствовали демона, не так ли? – Он постарался, чтобы вопрос звучал как бы свысока, ему хотелось её провоцировать.
– Да, – ответила она кротко, и это ему понравилось.
Он позволил себе даже слегка улыбнуться.
– Почему же вы решили, что ваши галлюцинации исчезли?
– Может быть… – Она прикусила нижнюю губу.
– Что? Говорите громче.
Она вздохнула и убрала со лба золотистую блестящую прядь.
– Может быть, дело в таблетках.
– Это мы знаем. – Он наклонился вперёд, делая для памяти заметки: аК, дс, В, хр, ферк – произвольные буквенные сокращения, которые только что для себя придумал.
Он ведь знал, что она их могла прочесть поверх его головы и сейчас спрашивает себя: что это, чёрт побери, может значить? Не без труда ему удалось сдержать торжествующий смех. Да что говорить, она пробудила в нём садистские наклонности и он уже давно вёл себя не как профессионал. Но ему было всё равно. Анабель не обычная пациентка, и ему важно, чтобы она признала его превосходство. Он, в конце концов, доктор Отто Андерсон и когда-нибудь мог бы стать главным психиатром клиники. Дело, которому он посвятил бы остаток своей жизни.
– Таблетки не годятся при лечении полиморфной психотической шизофрении, как у вас, – продолжал он, откинувшись вновь и злорадно наблюдая за выражением её лица. – Впрочем, терапевтическим способом мы многого добились. Мы вскрыли вашу детскую травму и разобрались в причинах ваших болезненных воспоминаний.
Тут он изрядно преувеличивал. От отца девушки он знал, что первые три года жизни она провела в сомнительной секте, где практиковались ритуалы чёрной магии, но сама Анабель ничего об этом не помнила. Даже попытка проникнуть в её память с помощью гипноза – метода, который он непозволительно применял, – не дала результата. На самом деле он был так же далёк от понимания, как и в начале лечения. Он даже не был уверен, действительно ли причины психотических нарушений у Анабель надо искать в детстве, он вообще ни в чём, что связано с ней, не был уверен. Не важно – главное, чтобы она видела в нём опытного врача, который умел проникнуть в её внутренний мир и которого ей надо благодарить за всё, чего удалось добиться.
– Вы должны наконец признать, что ваш демон существует лишь в вашем воображении.
– Ну и не называйте его так больше. – Она отодвинула стул и поднялась.
– Анабель! – строго сказал он. – Всё ведь шло так хорошо. Наш сеанс ещё не закончен.
– Нет, всё, всё, докторишка. Уже звонит мой будильник. У меня назначена встреча с консультантшей, я не хотела бы проспать. Вы можете смеяться, но я собираюсь изучать медицину и когда-нибудь займусь судебной психиатрией.
– Не городите чушь, Анабель!
У него было странное чувство: что-то не получалось. С ней. С ним. С этим помещением. И почему вдруг возник аромат ландышевых духов её матери? Он нервно взял перо. Консультантша – что за вздор? Они находились в закрытом отделении клиники, без его разрешения Анабель никуда отсюда не могла выйти, даже в парк.
– Немедленно сядьте! Вы знаете правила. Закончить сеанс могу только я.
Анабель сочувственно усмехнулась:
– Бедненький! Как будто вы ещё не знаете, что ваши правила имеют силу только для ваших – как вы это называете? – бредовых воспоминаний, ни для кого больше!
У него было чувство, что стало нечем дышать. Какая-то мысль, какое-то воспоминание засели глубоко в нём, какое-то знание, которое надо было проявить. Ибо это было для него важно. Жизненно важно. Но он просто не знал, как это сделать.
– Только не смотрите так перепуганно. – Анабель уже стояла у дверей и тихо смеялась. – Мне, в самом деле, надо уйти, но на следующей неделе я непременно вас опять навещу. Обещаю. А пока посмотрите какой-нибудь приятный сон. – И, не дав ему ничего ответить, захлопнула за собой дверь.
