Нат Пинкертон занимал купе второго класса в поезде, вышедшем в полдень из Берлина в Гамбург. В Германии он пробыл недолго. Он завершил замечательное дело о брачном авантюристе Спенсере, в погоне за которым он и прибыл из Нью-Йорка в Берлин, и теперь возвращался на родину, где его ждали новые загадки.
В купе кроме Пинкертона был только один пассажир, усердно читавший газету. Резкие черты его лица выдавали в нем полицейского чиновника, а поза и подчеркнуто прямая фигура говорили о том, что он — бывший военный.
Незнакомец все время молчал, не имея, по-видимому, охоты вступать в беседу. Молчал и Пинкертон.
Наконец незнакомец сложил газету, оглянулся и заговорил:
— Удивительный случай произошел в Берлине! Вы слышали о сенсационном аресте, совершенном знаменитым американским сыщиком Пинкертоном в берлинском ресторане «Кайзеркеллер»?
— Конечно! — улыбаясь, ответил Пинкертон. — Я даже подробнейшим образом осведомлен об этом происшествии.
— Этот Пинкертон поистине замечательный человек. Из Нью-Йорка он пускается в погоню за преступником, преследует его по пятам в Германии и хватает в тот самый момент, когда под руководством этого негодяя должно было совершиться отвратительное преступление. К счастью, оно было предупреждено своевременным появлением знаменитого сыщика. Это просто удивительно!
— Ничего особенного я здесь не вижу, — заметил Пинкертон. — Следы, которые вели в Берлин, были слишком ясны!
Незнакомец иронически посмотрел на своего собеседника. Его забавляло, что профан осмеливается так легко судить о трудновыполнимой задаче.
— Простите, — сказал он, — но мне кажется, нельзя так скоропалительно высказывать свои суждения! Когда знакомишься с каким- либо событием по газетам, все кажется простым и ясным. Читатель и понятия не имеет о том, сколько сил, энергии, изобретательности, ума должен приложить сыщик прежде чем он раскроет все обстоятельства преступления, кажущиеся при чтении такими простыми и несомненными.
— В данном случае вы совершенно правы! — заметил Пинкертон.
— В настоящее время, например, — продолжал незнакомец, — в Гамбурге произошел целый ряд загадочных преступлений: на местном соборном празднике какой-то негодяй, а может быть, и целая банда совершает нападения и грабежи. И никто из злодеев до сих пор не пойман!
— Думаю, что вам удастся арестовать виновника, господин инспектор, — с улыбкой заметил Пинкертон.
Незнакомец изумленно взглянул на своего собеседника:
— Вы назвали меня инспектором? Но разве вы меня знаете?
— Я заключил это из ваших же слов, — сказал сыщик.
— Меня это крайне удивляет! Судя по вашему произношению, вы — англичанин или американец. Как же вы могли сразу определить мое звание?
— Ну, это не так уж трудно. Путешествуя и присматриваясь к окружающим, я научился узнавать людей…
— Вы угадали. Я действительно инспектор гамбургской полиции Гельман. Частые преступления, совершаемые в последнее время на соборном празднике, заставили меня съездить в Берлин. Я надеялся разыскать там знакомого сыщика, который помог бы мне напасть на след негодяев.
— И он отказался сопровождать вас?
— Он уехал на юг Германии, где его ждали неотложные дела, касающиеся раскрытия одного весьма важного преступления. И вот я возвращаюсь в Гамбург один. Досадно! Если бы я знал наверняка, что знаменитый американский сыщик Пинкертон поедет через Гамбург, я бы обратился к нему. Он-то уж переловил бы преступников! Не знаю только, согласился бы он помочь нам. Он, верно, спешит обратно в Нью-Йорк!
— Нат Пинкертон никогда не отказывает в помощи никому, тем более, что он может сейчас уделить вам достаточно времени… Вы бы спросили его самого!
Инспектор принужденно засмеялся:
— Благодаряю за совет! — воскликнул он. — К сожалению, я не знаю, где находится в данный момент Пинкертон.
— Он недалеко отсюда, — с хитрой улыбкой заметил сыщик.
Гельман остолбенел. Он внимательно оглядел своего собеседника и произнес:
— Не знаю, правильно ли я вас понял… Может быть, вы сами и есть…
Сыщик, улыбаясь, достал свой бумажник, вынул оттуда визитную карточку и подал ее инспектору. Пораженный, тот вскочил со своего места:
— А, так вы действительно Нат Пинкертон! Очень приятно, от всей души рад!
Лицо чиновника сияло. Он сердечно тряс руку американца и беспрестанно уверял его, что он страшно рад этой неожиданности и благословляет счастливый случай, который свел его со знаменитым сыщиком.
— Так вы согласны помочь нам? — воскликнул он.
— Ну конечно! — сказал Пинкертон. — Пароход, на котором я еду обратно в Нью-Йорк, отходит через несколько дней, а до тех пор я могу посвятить себя вашему делу. Посмотрим, удастся ли нам обезвредить преступника — или преступников! Не расскажете ли вы мне сейчас, в чем, собственно, там дело?
Инспектор с живостью заговорил:
— На гамбургском соборном празднике, как я вам уже докладывал, были совершены и совершаются поныне преступления. Для пояснения замечу, что гамбургский соборный праздник — это народное гулянье, которое продолжается обыкновенно от первого декабря до Сочельника. На большой площади строятся карусели, палатки, выставляются лотки с разными сластями и тому подобное. Туда устремляется народ для веселого времяпрепровождения: ежедневно там собирается огромная толпа. Гамбуржцы охотно ходят на это гулянье и оставляют там немало денег… И вот, в течение последних десяти дней на этой площади происходит целый ряд преступлений. Есть основания предполагать, что все они являются делом одних и тех же рук. Это — серия грабежей, совершенных в праздничной толпе. Нападению обычно подвергались молодые люди, главным образом, — девушки, так или иначе отдалившиеся от толпы. Грабитель подкрадывается к жертве сзади, наносит удар и валит на землю. Как правило, удар так силен, что потерпевший теряет сознание, и тогда грабитель очищает карманы своей жертвы. Таких случаев было более десяти, а самый страшный произошел третьего дня вечером. В этот день, несколько в стороне от праздничных балаганов, была найдена молодая девушка с глубокой колотой раной в груди. Несчастная лежала без сознания, и только сегодня утром, перед моим отъездом, она пришла в себя…
