Элизабет Хардвик
Тайники души
Аннотация
Робин Уайт и Робин Пауэр — одна и та же женщина. Люк Харрингтон и Люк Бланшан — один и тот же мужчина. И в глубине души обоих таится память о трагедии, которая не дает им радоваться жизни и вынуждает прятаться за другой фамилией. И лишь случайная встреча в безлюдной глуши Нормандии позволяет им понять, что от беспросветного отчаяния до светлой веры в счастливое будущее один лишь шаг. Надо только суметь сделать его…
Элизабет Хардвик
Тайники души
Пролог
— Ты обязательно должна приехать, Робин! — кричала Дотти в трубку. — Я уже давно прожужжала Люку все уши о том, какая ты замечательная! Он будет страшно рад, если мы погостим у него недельку. Ты увидишь, Этрета — чудесное местечко! И потом, ты же не можешь просидеть всю жизнь, запершись в квартире!
Робин отняла трубку от уха и задумалась. В словах Дотти был определенный резон. Прошедший год стал для нее тяжелым испытанием, и ей все еще не хотелось знакомиться с новыми людьми. До сих пор она чуть ли не силой заставляла себя появляться на работе, а каждая деловая встреча превращалась в сущее мучение. Но, может быть, действительно пора встряхнуться и зажить нормальной жизнью?
Поездка во Францию не самый худший способ вырваться из плена воспоминаний. Робин уже бывала там несколько лет назад, когда училась в парижской Школе изящных искусств. На фоне одинаковых, похожих на серых мышек француженок, с их пепельными волосами и острыми носиками, смуглая и черноволосая Робин выглядела экзотической красавицей и пользовалась у студентов бешеным успехом. Каким далеким и нереальным казалось теперь то время…
Впрочем, яркая и головокружительная суета парижских улиц сейчас нисколько не привлекала ее. Другое дело — скалистые берега Нормандии, куда зовет ее Дотти.
Милая, верная Дотти! Они стали лучшими подругами с того самого дня, когда в выпускной класс колледжа Элеоноры Аквитанской впервые вошла нескладная долговязая девчонка с морковно–рыжими волосами и огромным ртом, всегда готовым еще больше растянуться в улыбке. Уже через неделю Робин казалось, что Дотти была рядом с ней всегда.
Между ними возникла та особенная доверительная дружба, которая часто возникает между совсем молоденькими девушками. Они поверяли друг другу свои сердечные тайны, свои первые увлечения и разочарования. Дотти, более живая и легкомысленная, засыпала Робин бесконечными признаниями в самых горячих чувствах то к одному, то к другому молодому человеку, озабоченно советовалась, как ей лучше поступить в том или ином случае, и с очаровательным безрассудством тут же пренебрегала разумными советами более рассудительной подруги.
Каковы бы ни были причины, побудившие Дотти сменить колледж всего за год до выпуска, она никогда не рассказывала о них. Хотя, судя по ее воспоминаниям о тех или иных событиях, ей там тоже жилось неплохо.
Заметив эту странность, Робин попыталась расспросить подругу, но Дотти либо отмалчивалась, либо отшучивалась, упорно избегая говорить на эту тему. В конце концов Робин перестала задавать вопросы, чтобы случайно не обидеть ее.
Несколько лет они были неразлучны и только в этот последний год несколько отдалились друг от друга. Дотти, незаметно превратившаяся из рыжей нескладехи в ослепительную красавицу, делала успешную карьеру на театральных подмостках. А Робин… Робин было не до подруги, пусть даже самой лучшей.
И вот теперь Дотти позвонила, чтобы предложить Робин провести неделю во Франции, в доме ее брата Люка.
Ох уж этот Люк! Дотти, видимо, обожала своего брата. Его имя не сходило у нее с языка. Если верить ей, во всем свете не было человека более достойного, остроумного и приятного, чем Люк. Дотти не упускала случая вставить в любой разговор замечание вроде: «А вот мой брат Люк считает…» Эти суждения обычно оказывались уместными и верными, поэтому все охотно прощали Дотти привычку делиться ими.
Робин никогда не встречалась с братом подруги. Как ни странно, никто из членов семьи Дотти никогда не навещал ее в колледже. Ее родители никогда не появлялись на праздниках и официальных церемониях. Даже чтобы забрать Дотти на каникулы, присылали машину с шофером.
Робин иногда испытывала чувство неловкости перед Дотти. Ее собственные родители не упускали случая навестить дочь. Ей казалось, что в такие дни Дотти особенно чувствовала свою заброшенность, хотя ничем не выказывала этого. Робин поделилась своими опасениями с матерью, и та принялась с удвоенной силой заботиться о Дотти: привозила ей такие же гостинцы, как и Робин, интересовалась ее школьными делами и проблемами. Несколько раз Дотти гостила в доме у Робин, хотя никогда не делала ответных приглашений.
Что же касается Люка, то Робин не удивляло его постоянное отсутствие. Маленькие девочки часто склонны превозносить до небес старших братьев, но старшие братья, увы, редко интересуются маленькими девочками.
И вот теперь Робин предоставлялась возможность увидеть это ходячее совершенство во плоти.
Голосок Дотти продолжал отчаянно звенеть в трубке. Робин рассеянно скользнула взглядом по стоящей на полу и прислоненной к стене картине. И, как это уже бывало множество раз, не смогла оторваться от нее. Одинокая сосна на самом краю утеса. Мощный ствол изогнут в безнадежном стремлении удержаться, причудливо переплетенные корни вцепились в каменистую почву. Густые коричневые и серые тона и темная хвойная зелень обладали какой–то странной притягательностью. Робин с усилием отвела глаза. Пора кончать с этим безумием. Завтра же картина отправится в галерею, а она…
