— Боюсь, что не вполне поняла вас, мистер Лайн, — сказала Одетта Райдер и мрачно посмотрела на молодого человека, сидевшего за письменным столом. Ее нежную кожу заливала густая краска, а в глубине ее серых задумчивых глаз вспыхнул огонек, который мог бы быть предупреждением для каждого. Но мистер Лайн был настолько уверен в себе, в своих способностях и впечатлении, производимом его личностью на других, что считал, что все люди должны покоряться его желаниям.
Он не смотрел ей в лицо. Его взгляды скользили по ее чудной фигуре, и он изумлялся ее изумительно прямой посадке, красиво очерченной голове и тонким нежным рукам.
Он смахнул со лба свои длинные черные волосы и улыбнулся. Ему доставляла удовольствие мысль, что черты его лица свидетельствуют о его умственных способностях, и что его несколько бледный цвет лица можно приписать долгим размышлениям.
Вдруг он отвернулся и поглядел в большое внутреннее окно, из которого открывался вид на оживленные торговые помещения фирмы Лайн.
В свое время он велел устроить свое бюро в полуэтаже, и большие окна были устроены с таким расчетом, что он в любой момент мог одним взглядом проконтролировать важнейшие отделения своего предприятия.
От времени до времени он поворачивал голову лицом к своей комнате. Он знал, что внимание всех девушек в магазине сконцентрировано на сцене, разыгрывающейся в его кабинете, которую можно было хорошо наблюдать из нижнего этажа.
Одетта тоже отлично знала в чем дело, и, чем дольше ей приходилось оставаться, тем несчастнее и неуютнее она себя чувствовала. Она сделала движение, как будто собираясь уходить, но он удержал ее.
— Мне кажется, Одетта, что вы на самом деле неправильно поняли меня, — произнес он мягким, мелодичным и почти ласкающим голосом. — Читали ли вы мою маленькую книжечку? — внезапно спросил он.
— Да, я прочла в ней разное, — ответила она, и густая краска снова залила ее щеки. Он рассмеялся.
— Вы, вероятно, находите это очень интересным, что человек в моем положении занимается тем, что пишет книги. Но вы можете себе, конечно, представить, что большая часть была написана раньше, чем я перенял управление этим делом — прежде чем я стал купцом!
Она ничего не ответила, и он с любопытством посмотрел на нее.
— Каково ваше мнение об этих стихотворениях? — спросил он после короткой паузы.
Ее губы задрожали, но он снова не догадался в чем дело.
— Я считаю их ужасными, — сказала она тихо, — у меня нет другого названия для них. Он наморщил лоб.
— Какое же у вас посредственное и плохое мнение, мисс Райдер, — ответил он с досадой. — Эти стихи лучшие критики страны сравнивали с самыми красивыми стихотворениями древних эллинов.
Она хотела что-то сказать, но удержалась и плотно сжала губы.
Торнтон Лайн пожал плечами и принялся расхаживать взад и вперед по своему, с большой роскошью убранному, бюро.
— Ну, понятно, широкие массы рассуждают о поэзии как об овощах, — сказал он, помолчав минуту, — вы должны еще немного заняться своим образованием, особенно в области литературы. Придет еще время, когда вы мне будете благодарны, что я дал вам возможность познакомиться с красивыми мыслями, изложенными таким красивым языком.
Она взглянула на него.
— Могу я теперь уйти, мистер Лайн?
— Еще нет, — ответил он холодно.
— Вы раньше сказали, что вы не в состоянии понимать меня.
— Мне хотелось бы повторить это еще раз немного яснее.
— Вы, как вам, вероятно, самой известно, — очень красивая девушка. В дальнейшем течении вашей жизни вы, как это в вашем сословии принято, выйдете замуж за человека средних умственных способностей и без большого образования и у него под боком будете вести образ жизни, который во многих отношениях напоминает жизнь рабыни. Такова судьба всех женщин среднего класса, как вам это, вероятно, хорошо знакомо. Хотите ли вы тоже испытать эту судьбу, только потому, что какой-то мужчина в черном сюртуке и в белом воротнике скажет вам слова, которые для интеллигентных людей не имеют ни значения, ни права на определение судьбы? Я никогда не предложил бы проделать вам подобную дурацкую церемонию, но я сделал бы все, чтобы сделать вас счастливой.
Он подошел к ней и положил ей руку на плечо. Она, вздрогнув, подалась назад. Он рассмеялся.
— Ну, что вы скажете на это?
Она внезапно обернулась, ее глаза блеснули, но она успела овладеть своим голосом.
— Случайно, я одна из тех неразумных молодых девушек из предместья, которые придают большое значение произносимым при венчании словам, о которых вы сейчас так презрительно отзывались. Но, в конце концов, я не настолько узка, чтобы не знать, что церемония венчания, одна, сама по себе, не делает еще людей более счастливыми или более несчастными. Но, заходит ли речь о браке или о какой-нибудь другой форме отношений, во всяком случае тот человек, которому я отдаю свою любовь, должен быть мужчиной с ног до головы.
Он посмотрел на нее с раздражением. — Что хотите вы этим сказать? — его голос уже больше не звучал так мягко и ласкательно-льстиво, как раньше.
У Одетты готовы были проступить слезы на глазах, но она еще раз сдержалась.
— Мне противен такой, не знающий удержки человек, который воплощает ужасные мысли и чувства в ничего не говорящие стихи; повторяю вам еще раз, что я могу полюбить только настоящего мужчину.
