Танцуй - пока живешь, пока страдаешь,
Пока неровной ниткой бьется пульс
Вокруг толпа - но ты не замечаешь
Лишь шепчешь про себя - Я не споткнусь
Всего три "па" по бритвенным осколкам
Твоей разбитой вдребезги души
И ты бросаешь, на потеху волкам
Саму себя, а сердце плачет - не спеши
Погас свет рампы, завершился праздник,
Безумие толпы сменил покой
А сломанную куклу, грозный хищник
Прижав к груди, несет к себе домой.
Осознание случившегося накрыло меня в школьном коридоре, будто бы прозвеневший звонок сорвал щиты, которыми я огородилась, и боль произошедшего хлынула, безжалостно сминая сознание, вытесняя мысли, оставляя только звериный вой, вырвавшийся из меня и все никак не заканчивающийся. Безвольное тело сползло по стенке, мои руки прижимались ко рту в бесполезной попытке сдержать рвущийся из меня крик. Наклонив голову к коленям, я спряталась за волосами, что бы ни позволить окружающим увидеть меня. Хотя все были уже на уроках, я опасалась нечаянных свидетелей моего горя.
В пустом коридоре звук, исходивший от меня, отражался от стен - и казалось, возвращался ко мне в усиленном объеме, заставляя руки еще сильнее вжиматься в рот, в тщетной попытке не дать вою вырваться наружу. Не знаю, сколько я так просидела, когда чьи-то прохладные руки отвели волосы от лица, отчего я дернулась, пытаясь отползти подальше.
-Тише, тише, Катенька. Вот так, девочка, поднимайся, сейчас пойдем ко мне в кабинет. Там тебя никто не увидит. Голос говорившей женщины с трудом пробивался сквозь затуманенное сознание. Но я знала, вернее, чувствовала, что нужно делать то, что она говорит, хотя смысл слов понимался с трудом. Что там она говорит? Нужно встать, да, да, сейчас я встану. Худые руки приподняли меня, и я оперлась на женщину, уткнувшись ей в плечо. Запах цветочных духов дал понять, что это мой классный руководитель - Марина Юрьевна. Одной рукой она обняла меня за плечи, а другой гладила по волосам. Мне захотелось стоять так до тех пор, пока не исчезнет боль, или хотя бы пока не утихнет.
-Катя, пошли ко мне в кабинет, слышишь меня? Скоро звонок с урока, и тут будет куча народу, ни к чему им тебя сейчас видеть. Ласковый голос учительницы и поддержка ее тонких рук, дали мне толику сил, необходимую для выполнения требуемого действия. Медленным шагом мы дошли до ее кабинета. Усадив меня на стул, она сразу же закрыла дверь на ключ и пошла к подоконнику, на котором стоял электрически чайник. Включив его, она насыпала в заварник чай и поставила на стол две чашки.
Я, не отрываясь, наблюдала за ней - было что-то успокаивающее в ее размеренных движениях. Никакой спешки, никаких нервных рывков, лишь спокойные, плавные, монотонные действия человека, повторяющего этот ритуал неоднократно. Я даже не заметила, в какой момент мои завывания прекратились, о случившейся истерике напоминали только иногда прорывающиеся всхлипы.
Подозреваю, что мы просидели в кабинете довольно долго. После третьего звонка, дребезжащего в коридоре, я перестала считать. Наверное, со стороны мы выглядели довольно странно - испуганная девочка, с каштановыми кудряшками на голове, заплаканными карими глазами и скривившемся в горькой усмешкой рте. И худая ухоженная женщина, с аккуратной прической, холодным выражением лица и в строгом костюме. Но что-то нас объединяло, то ли многочасовое молчание, то ли застывший взгляд, обращенный в окно, то ли судорожно сжатые на чашке пальцы. Я не знаю. Много лет спустя я задавала себе вопрос - почему нас никто не тревожил, никто не стучался, не звонил, не искал. Как можно было просидеть несколько часов к ряду в одной позе, даже не пошевелившись. Марина Юрьевна поднялась, когда за окном уже смеркалось, отставив чашку с нетронутым чаем, она спросила
- Хочешь переночевать у меня? Наверное, впервые за последние две недели в моих глазах радость и благодарность.
-А можно? Мой голос был хриплым, от недавних рыданий и долгого молчания.
-Я же предложила, значит можно. Тебе нужно позвонить домой и предупредить, что тебя не будет?
- Нет. Мне....она...мне не кому звонить. Учительница ничего не сказала о мое нервной реакции, на заданный ею вопрос, только внимательно посмотрела на меня, и сказала идти одеваться.
Ее дом находился в другом районе от школы, пока мы ехали в маршрутке, я заснула - сказалось нервное потрясение сегодняшнего дня. Дорогу к ее квартире я помнила смутно, организм никак не хотел просыпаться. Учительница, наверное, заметила мое состояние, так как сразу отправила меня в душ, дав мне пижаму, а после него отвела в комнату с расправленной кроватью, куда я сразу же завалилась спать.
Следующим утром меня разбудил запах чего-то сдобного, витающий в квартире. Открыв глаза я не сразу поняла, где нахожусь - зеленый с бежевым интерьер комнаты явно не соответствовал моей спальне. Минут пять ушло на то, что бы вспомнить события вчерашнего дня. А потом я лежала и думала, стоит ли мне пойти на дурманящий вкусный запах, или же тихонько одевшись уйти. Дилемма разрешилась просто - Марина Юрьевна зашла в комнату.
