Ууууу…
Так и знал, что эта старая ведьма подсунет какую-нибудь дрянь…
Давно ходят слухи, что эта сука гонит свой самопал из дерьма. Но не из такого же! Мля… не вижу ничего. Не дай бог ослепну.
Не, вроде что-то мелькается…
Фууу… от сердца отлегло. Думал всё, пипец тебе, Мишаня. Я этой гадюке за такое бухло морду-то поравняю — ишь, взяла моду постоянных клиентов травить.
Да что ж она туда намешала, что мне, интеллигенту во втором поколении всякая чертовщина мерещится. Вроде ничего такого в заброшенном домике на окраине нашего занюханного городишки не должно быть. Мы с друганами, Витьком и Митьком, и выбрали его за удалённость и заброшенность. В этой хибаре уже лет десять хозяева не появлялись. Первое время вроде видели соседи сторожа, да то было несколько лет назад. Жил тут раньше злобный старикан, ходили слухи, всю жизнь прослужил где-то на северах большим начальником в тюрьмах, да потом приехал в этот дом, доставшийся ему от родни, век доживать. Потом старый хрыч то ли помер, то ли продал свой сарай кому-то под дачку. Участок вокруг большой, зарос так, что к крыльцу приходиться чуть ли не прорубаться. Но, видать, налоги хозяева платили, так как домишко никто ещё не оприходовал.
Сейчас, сейчас, вот полегчает, и пойду, прибью эту старушонку. Чуть не отравила совсем, гадина. Ооооо… Всё болит, как будто меня вчера била толпа народу. А может и била — не помню ни хрена…
Пацанов что-то не видно. Да и вообще, где это я?
В тёмной комнате, слабо освещённой маленькой настольной лампой, я был один. Помещение было похоже на какой-то казённый кабинет. Пыльный, захламленный, но кабинет. Об этом свидетельствовал огромный письменный стол, с чёрным телефоном образца какого-то дореволюционного года. Я лежал на вытоптанном ковре и пытался справиться с рвотными позывами. Борьба с собственным желудком шла с переменным успехом. То мне становилось лучше, то сквознячок приносил волну такой вонищи, что я с трудом удерживался от знакомства с содержимым своего желудка. Кошка, что ли, сдохла здесь? Надо по тиху если не выходить, то выползать отсюда. Окрылённый этими размышлениями, я стал ворочаться по ковру, пытаясь встать на четвереньки.
— Ага, очнулся. Давно пора, а то я думал всё, отпрыгался мальчишка.
Странный, дребезжащий голос раздался в пустой комнате совершенно неожиданно. Нет же никого. Оглядываю комнату ещё раз, и до меня доходит, что лёжа на полу, я никак не могу увидеть сидящего за столом.
Так, придётся вставать. Если окажется, что этот хрипатый мне так с вечера навалял, то можно будет и посчитаться за всё разом. А если мужик не причём, так хоть узнаю, где это я оказался.
Охохонюшки, старость — не радость. Может и странно слышать такое от парня двадцати пяти лет, но судя по самочувствию, мне давно перевалило за сотню. Скрепя всеми суставами героически встаю на четыре мосла и на четвереньках передвигаюсь в сторону стула, стоящего около монументального стола. Так, опираясь на сиденье, встаю на колени и, наконец, пристраиваю свою задницу на стул.
Фууу… Можно и передохнуть немного, после таких-то усилий. Всё-таки найду я эту бабку-самогонщицу, что мне так удружила с пойлом. Есть у меня к ней небольшое дельце — заречётся вовек честных покупателей травить. Осматриваюсь, вот и собеседничек нашёлся — за столом сидел грузный мужик.
В круг света слабенькой настольной лампы попадали только кисти его рук, вот они и привлекли моё внимание. В тёмных пятнах, с обломанными ногтями, они производили странное впечатление. Лица человека, сидящего за столом, мне не было видно, но то, что он был одет в драную форму военного образца, ясно стало сразу. К тому же на мужике был надет бронежилет и какие-то ремни перетягивали грудь.
— Ну что, так и будем в гляделки играть или поговорим? — За прошедшее время голос моего собеседника не улучшился. — Чего молчишь? Спрашивай.
— А что? Мне так хреново, что мне по фигу все твои рассказы.
Мужик как-то странно рассмеялся, закашлялся и достал из-под стола захватанный графин, полный явно не водичкой. Снял с горлышка перевёрнутый стопарик, налил себе грамм пятьдесят, махом выпил и занюхал рукавом. Потом стопочку вернул на место, явно не собираясь предложить мне опохмелиться.
Понятно, дружеского участия моему здоровью здесь не дождаться. Приму к сведению. Пора прояснить несколько вопросов.
— Так, где я? И где мои друзья? И кто вы, в конце концов?
— Ага, полегчало тебе, значит, раз так расчирикался. — Мужик пренебрежительно хмыкнул. — Ты всё в том же доме, куда вы с дружками припёрлись ещё с вечера. Только ты здесь, а они у крылечка валяются. А я сторож здешний, за порядком присматриваю.
Что ещё хочешь узнать?
— А почему пацаны там?
— Да слабаками оказались. Один проблевался, другой обосрался, вот яд на них и не подействовал.
— А я?
— А ты здесь, со мной. Кто ж жрёт сомнительное бухло на голодный желудок, да ещё и не закусывает? Правильно, ты. Поэтому, ты здесь, а они там.
— Не понял. Ну да ладно, пойду я уже, нагостился. Сейчас с парнями потопаем домой потихоньку — тут недалеко.
— Они пойдут, а вот тебе спешить уже некуда. Отспешился ты, парень.
