Высокая, с чувственным ртом женщина положила телефонную трубку на позолоченный аппарат и томно откинулась на мягкую спинку кожаного дивана. Она улыбнулась сама себе и пригубила шампанское, думая о звонившем. Еще один клиент, получивший полное и самое разнообразное удовлетворение, ждет не дождется, чтобы прийти снова.
Она думала о своем деле, своем хобби и в то же время источнике приличного дохода. Но главное было не в этом. Каждая частица ее немалого актерского таланта была призвана участвовать в деле, и сама она получала истинное наслаждение от этого. Ксантия Делейни долго боролась с учебой в школе драматического искусства, и борьба эта продолжалась до тех пор, пока она не встретила мужчину, готового щедро платить ей за участие в высшей степени специфических фильмах, которые он ставил. Кому-то они могли казаться ничтожными, даже аморальными и вредными, но для нее делать их было вполне естественным, и она делала это хорошо и публично.
С тех первых дней она ушла далеко. Выгодное замужество, еще более продуктивный развод, и вот она здесь, в своем прелестном загородном доме, который служил ей не только домом, но и еще одним прибыльным предприятием. Пользуясь минуткой спокойствия перед наплывом гостей, она обвела глазами величественную гостиную, где она отдыхала. Эта часть дома была выполнена в стиле эпохи Тюдоров. Она была богато украшена льняной драпировкой. На потолке было буйство лепнины и росписей, изображавших обнаженных богинь с грудями, увенчанными розочками, и округлыми задами с ямочками, резвящихся среди подушек облаков с рогатыми волосатыми сатирами, потрясающими огромными фаллосами.
Созерцание идиллических сцен счастливой Аркадии постепенно вызывало у Ксантии возбуждение. Она ерзала на коже дивана, чувствуя, как наслаждение нарастает в ее лоне, когда изумрудно-зеленый шелк ее платья скользил по коже. Он облегал каждый изгиб ее тела, и она явственно ощущала, как ее соски от трения о материал вдруг затвердели и встали торчком.
Она плотно зажала шелковый подол между бедрами, потирая потаенные губки, но это лишь ненадолго развлекло ее. Сегодня ей требовалось нечто большее, чем просто мастурбация. Она вскочила на ноги и принялась беспокойно расхаживать по комнате гибкой кошачьей походкой, подстегиваемая вдруг возникшим неудержимым желанием, словно породистая сиамская кошка во время течки.
Иногда она тосковала по пьянящей суете мира кино – премьерам, светским приемам, вечеринкам, любовным приключениям. Но здесь, в родных стенах, она обладала всем необходимым, чтобы компенсировать ее отсутствие: неограниченный выбор партнеров, прекрасные возможности для совершенствования своего мастерства, техника, декорации, сценарии, костюмы – все секретные аксессуары в области, в которой она была многоопытным экспертом.
Она пересекла комнату, мягко ступая босыми ногами по толстому персидскому ковру, пальцами ног ощущая его плюшевую глубину, и вышла в холл. Здесь контраст черно-белых керамических плиток заставил ее с удовольствием поежиться от холода. В этом был весь секрет – испытать крайности ощущений. Боль и наслаждение доставляли ей равное удовольствие. Она поднялась по великолепной лестнице с перилами в виде извивающихся змей в свои собственные апартаменты, которые было дозволено увидеть лишь немногим избранным.
Эти покои были ее логовом, ее царством, роскошно и экстравагантно обставленные и выдержанные в готическом стиле. Высокие стрельчатые окна были задрапированы бархатными гардинами с тяжелыми, окаймленными бахромой ламбрекенами и завязками с кисточками, достигавшими фута в длину. Бесценные восточные коврики и пледы были разбросаны словно островки на блестящих волнах паркета. Изощренно украшенные венецианские зеркала многократно отражали сцену. Хрустальные капли гирлянды центральной люстры отбрасывали радужные отблески с замысловато сводчатого, словно в храме, потолка.
Алые губы Ксантии скривились в улыбке. Сравнение было вполне уместным, подумала она, поскольку это было священное место, алтарь Изиды, древнеегипетской богини любви.
Во всем царила чувственная, томная атмосфера конца XIX века. Она обожала период декадентства, восхищалась писателями, композиторами, архитекторами, дизайнерами интерьеров, поэтами и драматургами того времени, коллекционировала предметы эпохи с жадностью барахольщицы. Она была готова отправиться на край света, лишь бы попасть на аукцион, где можно было приобрести предметы «ар нуво».
Разноцветные ковровые подушки горками громоздились на кушетках, стоявших по обе стороны мраморного камина, а постель была просто монументальной, добрых семи футов в длину и столько же в ширину. Изначально она была сделана для королевской любовницы. Покрывало было из малинового бархата, расшитого золотом, балдахин был выдержан в тон занавесям, ниспадавшим с обитого атласом потолка.
Ксантия с глубочайшим удовлетворением осмотрела свою комнату. Это было ее пристанище, зримое выражение ее сложной личности. Каждая вещь, каждый предмет здесь несли в себе дополнительное, сексуальное, значение. Стены были увешаны картинами или вставленными в рамки эротическими гравюрами и эстампами из Италии, Индии, Китая, Турции и Японии, на которых изображались мужчины и женщины в самых разнообразных позах, застывшие во времени в чувственном экстазе. Непристойные статуэтки выстроились на резной каминной полке; монстры, совокупляющиеся с людьми, мужчины с мужчинами, женщины с женщинами, иногда пары переплетались до такой степени, что невозможно было разобрать, кто был кто. Когда Ксантия разглядывала их вблизи, она снова начинала чувствовать, как возникает желание внизу живота, увлажняется лоно, а клитор начинал возбуждаться и вести себя словно маленькое голодное животное.
