Дело было откровенно дохлым: это признавал и сам адвокат Сабуров. Защита оказавшись в полном тупике, ждала, похоже, от Чернова чуда, но Виктор хоть и опытный детектив, распутавший в частном порядке не одну сложную проблему, всё-таки не волшебник.
— Ну хоть что-нибудь, — настаивал Сабуров. — Буду благодарен даже за самую махонькую зацепку. И соответствующим образом её простимулирую. Клиент очень богат и готов заплатить серьёзные бабки как за свободу, так и за облегчение своей участи.
В готовности клиента платить Чернов как раз не сомневался. К Сабурову он тоже относился с величайшим уважением, тот был одним из самых блестящих адвокатов в области и, к слову, одним из самых высокооплачиваемых. А сложность была в том, что клиент сам напортачил столько, что ни одной адвокатской конторе не расхлебать. То, что он в пьяном виде убил свою любовницу, это ещё не вся беда, главной проблемой адвоката Сабурова было как раз то, как он её убил. На что Чернов сразу же обратил внимание:
— В состоянии аффекта, Василий Михайлович шнуром не душат. Обычно это делают голыми руками. Либо бьют тяжёлым предметом жертву по голове, либо просто сворачивают ей шею.
— А откуда взялся шнур? — полюбопытствовал я.
Разговор происходил в Черновском офисе. Мы с Виктором пили кофе, а Сабуров метался по комнате, не в силах по иному совладать с волнением. В принципе я его понимал, поражение в таком громком деле могло сильно подорвать его авторитет. В конце концов богатые дяди не для того платят бешеные деньги своим адвокатам, чтобы в ответственный момент те развели руками и сказали — извините.
Если честно, то отправленные на нары бизнесмен Красавин особого сочувствия у меня не вызывал. Сочувствовал я как раз его жертве. К чести Сабурова, надо признать, что слёз и вздохов по поводу попавшего в беду клиента он от нас и не требовал, зато с порога предложил весьма приличный гонорар за одно только наше участие в расследовании.
— Шнур он отрезал в соседней комнате, кажется от портьеры. — Отрезал или оборвал? — уточнил Чернов.
— Отрезал ножницами, — рассерженно отозвался Сабуров. — Эти ножницы нашли рядом с портьерой.
— Лучше бы он этот шнур оборвал, — вздохнул Чернов.
— А ещё лучше — в той же самой комнате, где произошло убийство, — съехидничал Сабуров и был, разумеется, в своём ехидстве прав.
У нас была данность, от которой мы не могли отступить ни на шаг. Но всё-таки и в этой данности были некоторые странные детали, требовавшие уточнений. Мне, например, казалось, что мужчина в такой ситуации непременно бы воспользовался ножом, но отнюдь не ножницами. Ножницами обычно пользуются женщины.
— А какая разница, пожал плечами Сабуров. — Ну взял из маникюрного набора
любовницы ножницы, пошёл и отрезал.
— То-то и оно, что — взял, пошёл и отрезал, — с раздражением бросил Чернов. — Обдуманные действия.
— А какой длинны был шнур?
— Метр с небольшим. С золотой кисточкой на конце. Бардового цвета, если вас волнует и эта деталь.
Цвет шнура меня не слишком волновал, а вот то, что Чернов назвал обдуманными действиями, откровенно смущало. Мало того, что Красавин задушил свою жертву шнуром, так он ещё попытался замести следы преступления, то есть сымитировал ограбление. И даже пытался обеспечить себе алиби с помощью компаньона Вербицкого и секретарши Зозулиной. Последняя подтвердила, что Красавин якобы провёл роковую ночь у неё, что однако в два счёта опровергли расторопные сыскари. В довершение ко всему следствие располагало надёжным свидетелем, который видел, как Красавин покинул собственную квартиру в шесть часов утра. — А как Красавин умудрился не заметить человека с собакой на лестнице? — удивился Чернов.
— Красавин был в шоке, — не очень убедительно объяснил Сабуров. — К тому же, по его словам он сильно перепил с вечера. Спал как убитый. A по утру со страшнейшего похмелья заглянул в спальню к любовнице и обнаружил её задушенной. Так во всяком случае он рассказывает и следствию и мне. Свидётели подтверждают, что с банкета он уехал, где-то около одиннадцати вечера в сильном подпитии.
— Он сам открыл дверь?
— Нет, открыла ему Лариса. Это подтверждает, и шофёр-охранник на всякий случай
проводивший шефа до самых дверей. Дома Красавин, по его словам ещё добавил, после него заснул мёртвым сном. C Ларисой они не ссорились. Соседи тоже ничего
не слышали. Хотя дом этот элитный и со звукоизоляцией там всё в порядке. — Но зачем он алиби себе пытался придумать, да ещё столь дурацким способом? раздосадованный Чернов отставил в сторону чашечку кофе. — Ведь у прокуратуры теперь все козыри на руках для того, чтобы обвинить его в предумышленном убийстве!
С Виктором спорить было трудно, ещё труднее было спорить с собранными прокуратурой доказательствами. И действительно: одно дело, когда в дупель пьяный человек, слегка очухавшись по утру, тут же вызывает милицию, дабы засвидетельствовать с их помощью следы своих «славных» ночных дел, и совсём другое, когда он бежит с места преступлёния, замётая следы.
— А у Красавина был повод для убийства Ларисы?
— Повод есть, хотя и банальный — ревность. Дело в том, что Красавин вот-вот должны были пожениться с Ларисой Сазоновой. Помехой был муж, тянувший с разводом. Потом развод она получила. Но за день перед убийством Красавину пришло письмо от «доброжелателя», который сообщил, что Лариса продолжает встречаться с мужем, и вообще она не совсем та душка-простушка, за которую себя выдаёт.
