Городское наше жилье в доме над Волгой. Хороший вид из окна квартиры; внизу — уютный скверик над волжским крутым откосом. Жаловаться грех. Можно в окно глядеть на просторную речную синь, а можно и выйти погулять. Особенно в часы утренние, когда народу немного. Гуляем. Встречаем знакомых. Давно здесь живем, лет двадцать, наверное.
По утрам, в ранние часы, много людей с собаками. К собакам уже приглядываешься, привыкаешь. Тоже — знакомые. Аккуратный маленький пуделек резво и как-то элегантно перебирает ножками, порой оглядываясь на хозяина, такого же аккуратного подтянутого старичка с бородкой. Семейства пекинесов в последнее время что-то не вижу. Приметный был табор: пять да шесть одышливых малых собачек во главе с такой же не больно здоровой хозяйкой. Порою она подолгу сидела на зеленом береговом откосе; собачки ложились рядом.
Много овчарок. Я не люблю их. И хозяева у них скучные. Обычно пожилые, усталые дамы. У мордатых бульдогов почему-то похожие на своих псов хозяева. Такие же складчатые жирные лбы и маленькие покрасневшие глазки.
Нынешний мой рассказ начинается издалека, когда в нашем подъезде объявилась новая собака. Хозяином оказался сосед по подъезду — бывший глава сельского района. В нашем доме их много, бывших да нынешних начальников. Сосед мой — один из них. Обычно по утрам отсыпаются бывшие руководители, говоря: «Всю жизнь до зари поднимались. В пять утра уже где-нибудь на полевом стане или на ферме, с проверкой. Хоть на старости поспать».
Прежде, по утрам, соседа я не встречал. А тут вижу — идет; в руке поводок, на поводке молодой, упитанный пес, приземистый, с длинным туловом. Тяжелая, к земле опущенная голова, короткие мощные лапы.
— Собачку завели?.. — спросил я, здороваясь.
— Сыну подарили. Породистый, гад… С ним надо гулять. Навесили на мою шею.
И начались наши встречи по утрам, на прогулке.
Хозяин, особенно вначале, явно не жаловал своего молодого друга.
— Приходится водить, — сетовал он. — Сын и так мало спит. Работа… Жалко его. И сноха — возле него. Не поднимешь. Я — крайний. Куда деваться? Тем более что привык рано вставать. Когда работал, в шесть ли, в семь — планерку проводишь. А встаешь, особенно летом, в четыре да в пять, чтобы отзвониться, обстановку узнать. Куда-то съездить успеть. С проверкой. Теперь уже не отвыкнешь. До смерти. Вот и приходится. А с ним надо гулять и гулять. Охотничья порода. Зайца берет. Написано в книжке. Вот и гуляю.
Он оправдывался. И это было понятно. Мы, сельские люди, относимся настороженно к собакам комнатным. Дворовый пес — это привычно, понятно. А вот в доме собаку держать… Это уже какое-то баловство ли, барство.
Как на грех, соседу моему, на прогулке дневной, повстречался земляк. Увидев своего бывшего главу района — начальника серьезного, строгого — праздно гуляющим да еще и с собакой на поводке, земляк вначале оторопел, а потом закатился от смеха.
— Первый секретарь райкома с собачкой… Ха-ха-ха! — смеялся он. — С собачкой гуляет наш глава района!
Конечно же, соседу моему стало не по себе. Город — одно дело, а в поселке, на родине, законы другие. Наболтает землячок, и начнут плести: с собачкой на поводке гуляет… дожился… Там — родные, знакомые. Разве приятно? Словом, не по себе стало. Но сделать он мог немногое.
Во-первых, отказался гулять с собакою днем и вечером, когда людно, тем более что молодая сноха нигде не работает. Во-вторых, он стал уходить на утренние прогулки чуть свет, пока спят люди. И конечно же, больше всех доставалось псу.
— Навязался на мою голову, гад такой. Нашли чего подарить…
К тому же вид и нрав у породистого бассет-хаунда не больно привычный: посадка низкая, лапы мощные короткие, тяжелая голова, нос — в землю, длинные уши тоже по земле волочатся.
— Чего ты все время нюхаешь, гад такой?.. Всякую падаль ищешь? — негодовал мой сосед и жаловался: — У людей собаки как собаки. А этот — не постоит, все лезет куда-то, нюхает, роет. Знакомого встретишь — поговорить не даст. Прет и прет. Скотина.
Молчаливый упрямый бассет и впрямь был в вечном поиске: морда — к земле, вперед и вперед.
Шло время. С соседом встречались мы редко. И в основном лишь утром, на ранних прогулках. Все больше в пору осеннюю, зимнюю, когда я прибиваюсь на жительство в город.
Но встречались.
— Свободу собакам! — издали приветствовал я неразлучную пару.
Дело в том, что сосед мой своего бассета с поводка отпускал неохотно.
— А бегать за ним кто будет? — вопрошал сосед. — Его отпустишь — он ходу. В кусты и вниз. И тогда… ищи…
Что бывает «тогда», мне случалось видеть. С виду неуклюжий, грузный, коротконогий, бассет резво улепетывал от хозяина; гранитные бордюры да лестницы ему не помеха, а кусты да высокие травы и вовсе на выручку. Нырнет — и ищи-свищи.
Немолодой, подслеповатый хозяин сбивается с ног. Опрашивает людей:
— Не видели, не пробегал?.. Лишь отвернулся — и нет его, гада.
Чаще собака оказывается где-то рядом. Но случалось, что далеко уходила: вниз, к самой Волге, к тамошним ресторанчикам, на сладкий запах. Или, в свою пору, почуяв подруги след, вовсе увеется.
Хозяин взмокнет, мыкаясь по аллеям да террасам вниз да вверх. Иной раз плюнет, идет, ругается:
