По телевизору опять шла «Красотка». Сил смотреть ее еще раз уже не было, до полуночи больше четырех часов, делать определенно нечего. Я решительно встала с дивана и пошла к двери.
— Эй, Ленок, ты куда?
— Прогуляюсь.
— А… только возвращайся до темноты, — съязвила Катерина и вернусь к коллективному просмотру фильма. Я поморщилась в ответ на иронию, натянула плащ и вышла на улицу.
Осень в этом году радовала теплой погодой, и сейчас, в октябре, мы все еще ходили в тоненьких ветровках. Я, правда, предпочитала темный лаковый плащик, а на голову надевала вязаный обод, чтобы уши не мерзли — самая слабая часть моего тела.
Я брела по дорожке парка, начинающегося как раз перед нашим домом, поглядывая по сторонам. На улицах сейчас мало людей — кто-то еще на работе, кто-то сидит дома, заперев дверь на семь замков. Что ж, если хочешь выжить — защищайся. Человеческая раса — самая приспособляемая. На своем опыте испытала. Куда человека ни посели, он сумеет привыкнуть к новым обстоятельствам. Жаль только, что никого нет рядом.
По натуре я очень общительна. И если за последний год бьющая фонтаном жизнерадостность стала меньше, то потребность в общении — нет, даже не общении, а обществе — осталась. Мне трудно быть одной, я сразу начинаю чувствовать себя одинокой. А это, в свою очередь, приводит к меланхолии и риторическим вопросам, вроде: «Почему?», «За что?» и тому подобным.
Иногда меня устраивает такое положение дел. Иногда необходимо побыть одной. Но все же, когда смотришь вокруг и не встречаешь ни одного человеческого лица, поневоле становится грустно. Да еще какая-то тоска ложится на душу.
Раньше я много разговаривала с людьми. Работала в сфере туризма, гидом в частности, и ни разу не пожалела об этом. А потом… последние месяцы на Земле были ужасны. Я впервые узнала, что значит быть дичью. Не просто узнала, почувствовала на своей шкуре. Когда охотники, забавляясь, предупреждают о своем присутствии и смеются над твоими попытками бежать; радуются, если ты понимаешь внезапно, что тебя загоняли в ловушку. Медленно сжимали круг.
Можно ли винить зверя, что прокладывает путь на волю кровью, если нет другого выхода? Раньше я не думала об этом. Потом, оказавшись в шкуре этого самого зверя, ответила: можно. Но наше государство имеет другие взгляды на жизнь. Это была уже не охота даже, а травля.
И все же я выжила. И могу сейчас идти по улице, слушать, как шуршит листва под ногами, и радоваться солнечному дню. Велика ли плата за эту возможность? Думаю, нет. Жизнь бесценна, пусть временами и хочется бросить все к черту и умереть. Но нет, не получается. А потом мгновение депрессии проходит, и ты снова идешь по жизни ровно, лишь изредка позволяя себе подумать о смерти.
Жаль только, что здесь не с кем поговорить. Друзей среди коренного населения завести сложно, они считают нас чужаками и шарахаются в сторону. А среди своих… сложно общаться с тем, кто знает про тебя все. Это утомляет. Когда нет секретов, находиться рядом тяжело. Знание давит на плечи, побуждая уйти и не оглядываться. Мы вынуждены работать вместе, но это не значит, что мы можем быть друзьями.
Иногда я думаю, а возможна ли дружба для таких, как мы?
— Тетенька! Тетенька, подождите минутку!
Я остановилась и нерешительно обернулась: трудно поверить, что обращаются ко мне, но рядом больше никого нет.
— Я?..
— Конечно!
Ко мне бежал мальчишка лет семи-восьми, с рыжими, торчащими в разные стороны вихрами и рюкзаком за спиной. Он забавно пыхтел, то и дело поправляя лямку рюкзака, и бросал на меня просительные взгляды.
— Извините, пожалуйста, вы очень заняты? — спросил мальчик, остановившись рядом.
— Да нет, а что?
— У меня к вам просьба. Я… задержался в школе и вышел позже. Потом решил сократить путь и пошел по другой дороге, а там встретил… ребят. И они за мной погнались. Вон они, только что отстали!
Я проследила взглядом за рукой ребенка. Там, куда он показывал, действительно стояла группа подростков, громко разговаривая и нагло разглядывая меня. Они походили на типичную банду малолеток. На взрослых такие не решались нападать, а вот на детей младше — легко.
— Так что ты хочешь от меня? — уточнила я.
— Вы бы не могли проводить меня до дома? Пожалуйста! Здесь уже близко совсем!
Растерянно огляделась, но улицы были пустынны, некого попросить довести мальчика.
— Мм… Как тебя зовут?
— Леша, — он широко улыбнулся. — Я знал, что вы не откажите. Вы добрая!
Неосознанно вздрогнула и со вздохом пошла вперед. Да, давненько меня не называли доброй.
— Ну, показывай дорогу.
Парень еще раз улыбнулся и, схватив меня за руку, потащил вперед, весело рассказывая о школьном дне. Я рассеяно слушала его, удивляясь про себя неожиданному чувству, возникшему от прикосновения ребенка. Оказывается, мне не хватает человеческого тепла даже больше, чем я думала.
По пути пришлось время от времени оглядываться, на город медленно опускалась темнота. Я торопилась отвести Лешку и вернуться до начала патрулирования, мальчик, будто понимая мое желание, замолчал и тоже ускорился. Мы быстро прошли полквартала и свернули на соседнюю улицу. Второй по счету дом принадлежал моему новому знакомому.
