Сторож

Сторож

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.ИзбранноеХудожественная литератураМосква1980Матевосян Г. Избранное: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Художественная литература, 1980. — 448 с. — 100000 экз.; 1 р. 90 к. — Стр.419-420.

Сторож

Выгонщики с гор приносят косарям мацун, косари несут выгонщикам в горы — картофель. Выгонщик наверху в горах, косарь — внизу, в долине. С гор спускаться легко, а лошадь когда из долины поднимается в гору, с неё пена хлопьями валится. Так что пешему груз брать с собой вверх бессмысленно. Грузом должен быть только картофель — вон он, растёт у взгорка. Колхозное хозяйство оно, конечно, колхозное, и нельзя, конечно, каждому брать когда и что вздумается, но картофель растёт у взгорка, совсем близко от летних выгонов. К картофельному полю приставлен сторож, да, но картофель-то больно хорош — белый и крупный, как поросятки. И тащить вверх всё же меньше пути, чем если б из села… Пойдёшь в горы налегке, а у взгорка картофель растёт, дальше уж путь продолжаешь с мешком картофеля. Сторожит картофельное поле дядюшка Адам.

Испокон веку с первых же дней августа, как только поспевала картошка, поле с одного края начинало чернеть, то была ответная мзда косарей выгонщикам — за мацун.

Сторожу дядюшке Адаму каждый год говорят, что он плохо сторожит. Дядюшка Адам соглашается. Даёт слово исправиться. Но чернота с одного краю растёт, и к тому времени, когда летний выпас кончается и люди спускаются с выгона в село, полполя бывает чёрным.

И тогда принимают решение — у этого взгорка, где проходит дорога на выгон, картофель больше не сажать. Но ведь жалко людей, тащить на себе мешки из села и принести в горы никуда не годную водянистую картошку. Прямо безжалостная получается картина. И снова высевают на этом месте картофель, и так как дорога на выгон возле самого поля проходит, приставляют, значит, сторожа. И снова сторож — дядюшка Адам. Эта история повторяется каждый год на протяжении вот уж нескольких десятилетий.

На этот раз дядюшку Адама очень серьёзно предупреждают, грозятся снять с работы. И дядюшка Адам винится перед всем колхозным руководством. И не только перед руководством, сам перед собой тоже, — как же так, бессовестные и картошку уносят и над ним, Адамом, смеются. Ни одной картофелины, ни одного клубня — с этим решением дядюшка Адам выходит из конторы и направляется к полю. Идёт он, идёт, а решение-то по дороге и ослабевает. Подъём трудный и долгий-долгий, вон как изматывает человека, все силы из него выжимает. Ну, председатель, это его долг, чтобы бригадира предупредить, а бригадира обязанность ему, дядюшке Адаму, напомнить, а уж его долг, его обязанность — признать вину и дать слово. Так же как долг косаря принести выгонщику картофель. Не из села же волочь на себе, что они, не понимают этого, что ли, бригадир с председателем? Лошадь и та пеной исходит на этом подъёме…

За взгорком ма-а-ленькая долинка, а на ней прорва цветов. Как только одолеешь подъём, цветочный аромат так и окутывает тебя всего, бьёт в ноздри. Из долинки дядюшка Адам уходит умиротворённый, унося на усах цветочный аромат. Чуть подальше Белый родник выпрыгивает из-под камня, с холодной, синей от холода водой, выпрыгивает и катится в овраг. Берега ручья однотонно-зелёные, шелковистые. Среди полнейшего покоя родник звенит совсем как в детской сказке.

Чуть подальше от родника притулилась сторожка дядюшки Адама, заросшая зелёной травой, растворившаяся в этом зелёном мире. Её даже вблизи не различить. Будто и не сторожка, будто и сторожа никакого нет. Одно картофельное поле и больше ничего.

Но сторож, безусловно, был, и как-то в село пришёл слух, что дядюшка Даниелян Адам кого-то толкнул… кто-то копал картошку, дядюшка Адам не дал, толкнул его и сказал: «Эй, божий человек, это тебе общественный картофель, не беспризорный, и я тут сторожу, а не чучело какое…» Да, дядюшка Адам избил кого-то… Захотели дознаться, — кого избил и по какому месту бил, выяснилось, что не бил — помогал картофель копать, а потом сели оба рядышком, сторож и вор, и вместе сочинили, будто дядюшка Адам воровавшего толкнул и будто бы тот на дядюшку Адама ужас как обиделся.

Жанр: Советская классическая проза
Серии: -
Всего страниц: 1
ISBN: -
Год издания: Не установлен
Формат: Полный

Сторож читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Выгонщики с гор приносят косарям мацун, косари несут выгонщикам в горы — картофель. Выгонщик наверху в горах, косарь — внизу, в долине. С гор спускаться легко, а лошадь когда из долины поднимается в гору, с неё пена хлопьями валится. Так что пешему груз брать с собой вверх бессмысленно. Грузом должен быть только картофель — вон он, растёт у взгорка. Колхозное хозяйство оно, конечно, колхозное, и нельзя, конечно, каждому брать когда и что вздумается, но картофель растёт у взгорка, совсем близко от летних выгонов. К картофельному полю приставлен сторож, да, но картофель-то больно хорош — белый и крупный, как поросятки. И тащить вверх всё же меньше пути, чем если б из села… Пойдёшь в горы налегке, а у взгорка картофель растёт, дальше уж путь продолжаешь с мешком картофеля. Сторожит картофельное поле дядюшка Адам.

Испокон веку с первых же дней августа, как только поспевала картошка, поле с одного края начинало чернеть, то была ответная мзда косарей выгонщикам — за мацун.

Сторожу дядюшке Адаму каждый год говорят, что он плохо сторожит. Дядюшка Адам соглашается. Даёт слово исправиться. Но чернота с одного краю растёт, и к тому времени, когда летний выпас кончается и люди спускаются с выгона в село, полполя бывает чёрным.

И тогда принимают решение — у этого взгорка, где проходит дорога на выгон, картофель больше не сажать. Но ведь жалко людей, тащить на себе мешки из села и принести в горы никуда не годную водянистую картошку. Прямо безжалостная получается картина. И снова высевают на этом месте картофель, и так как дорога на выгон возле самого поля проходит, приставляют, значит, сторожа. И снова сторож — дядюшка Адам. Эта история повторяется каждый год на протяжении вот уж нескольких десятилетий.

На этот раз дядюшку Адама очень серьёзно предупреждают, грозятся снять с работы. И дядюшка Адам винится перед всем колхозным руководством. И не только перед руководством, сам перед собой тоже, — как же так, бессовестные и картошку уносят и над ним, Адамом, смеются. Ни одной картофелины, ни одного клубня — с этим решением дядюшка Адам выходит из конторы и направляется к полю. Идёт он, идёт, а решение-то по дороге и ослабевает. Подъём трудный и долгий-долгий, вон как изматывает человека, все силы из него выжимает. Ну, председатель, это его долг, чтобы бригадира предупредить, а бригадира обязанность ему, дядюшке Адаму, напомнить, а уж его долг, его обязанность — признать вину и дать слово. Так же как долг косаря принести выгонщику картофель. Не из села же волочь на себе, что они, не понимают этого, что ли, бригадир с председателем? Лошадь и та пеной исходит на этом подъёме…

За взгорком ма-а-ленькая долинка, а на ней прорва цветов. Как только одолеешь подъём, цветочный аромат так и окутывает тебя всего, бьёт в ноздри. Из долинки дядюшка Адам уходит умиротворённый, унося на усах цветочный аромат. Чуть подальше Белый родник выпрыгивает из-под камня, с холодной, синей от холода водой, выпрыгивает и катится в овраг. Берега ручья однотонно-зелёные, шелковистые. Среди полнейшего покоя родник звенит совсем как в детской сказке.

Чуть подальше от родника притулилась сторожка дядюшки Адама, заросшая зелёной травой, растворившаяся в этом зелёном мире. Её даже вблизи не различить. Будто и не сторожка, будто и сторожа никакого нет. Одно картофельное поле и больше ничего.

Но сторож, безусловно, был, и как-то в село пришёл слух, что дядюшка Даниелян Адам кого-то толкнул… кто-то копал картошку, дядюшка Адам не дал, толкнул его и сказал: «Эй, божий человек, это тебе общественный картофель, не беспризорный, и я тут сторожу, а не чучело какое…» Да, дядюшка Адам избил кого-то… Захотели дознаться, — кого избил и по какому месту бил, выяснилось, что не бил — помогал картофель копать, а потом сели оба рядышком, сторож и вор, и вместе сочинили, будто дядюшка Адам воровавшего толкнул и будто бы тот на дядюшку Адама ужас как обиделся.


Еще от автора Грант Игнатьевич Матевосян
Алхо

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.ИзбранноеХудожественная литератураМосква1980Матевосян Г. Избранное: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Художественная литература, 1980. — 448 с. — 100000 экз.; 1 р. 90 к. — Стр.211-235.АлхоАндро мастерит телегу. Сосну сейчас пообтешет — дышло готово, дырки просверлить — пустяковое дело. Вот и всё, осталась самая малость. Удивительный народ, так с вещью обращаются, словно она каждый раз с неба к ним падает. А вообще-то, если подумать, правильно делают, потому что трудодень, конечно, трудоднём, а поди-ка поработай целый день на солнцепёке… Вечером надо пойти в село, у Санасара вола попросить, дрова на летнем выгоне, должно быть, все вышли.


Буйволица

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.Твой родСоветский писательМосква1986Матевосян Г. Твой род: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Советский писатель, 1986. — 480 с. — («Библиотека произведений, удостоенных Государственной премии СССР»). — 200000 экз.; 2 р. — Стр.218-246.БуйволицаНа макушке горы был кусочек белого льда, над льдом молча трудилось, разматывало нити пелены маленькое облачко. Под облачком восторженно болтался, наслаждался белым светом жаворонок, а над облачком, над стадами, над соколом, над горами, над летним выгоном и лесами чистые ветры других стран, полыхая жаром, несли огромное, огромное солнце.Трава здесь была необыкновенно вкусная, полевой сторож поэтому должен был появиться с минуты на минуту и закричать, чего это они так долго едят вкусную траву, и коровы паслись с жадностью.


Твой род

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.Твой родСоветский писательМосква1986Матевосян Г. Твой род: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Советский писатель, 1986. — 480 с. — («Библиотека произведений, удостоенных Государственной премии СССР»). — 200000 экз.; 2 р. — Стр.336-359.Твой родНе нравишься ты мне, жалкий ты, не нравишься, сын мой, кровь моя, первенец мой, моя надежда, плохой ты, злости в тебе никакой. Твой дед, а мой отец Ишхан — у него лошадёнка была, небольшая, чистых кровей, на вид невзрачная, неказистая, для армии и то не взяли, забраковали, так, говорят, от злости лопалась, когда какая-нибудь другая лошадь опережала её, летела как осатанелая, лёгкие звенели, из ноздрей пламя рвалось, так вся и разрывалась, кроха этакая, от злости.


Чужак

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.Твой родСоветский писательМосква1986Матевосян Г. Твой род: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Советский писатель, 1986. — 480 с. — («Библиотека произведений, удостоенных Государственной премии СССР»). — 200000 экз.; 2 р. — Стр.67-95.ЧужакВ классе был Самад, был Мадат и был Амрхан1, но Турком или Чужаком мы называли Артавазда. Тогда я не знал, почему мы его так называем. Теперь знаю. Его братья, родившиеся до него, дожив до года, почему-то умирали, и старухи посоветовали его матери дать следующему ребёнку турецкое или курдское — какое-нибудь необычное, чужое имя.


Мать едет женить сына

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.Твой родСоветский писательМосква1986Матевосян Г. Твой род: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Советский писатель, 1986. — 480 с. — («Библиотека произведений, удостоенных Государственной премии СССР»). — 200000 экз.; 2 р. — Стр.247-335.Мать едет женить сынаЛюди, пролетая над Цмакутом, из Москвы до Еревана добираются за каких-нибудь сто двадцать — сто двадцать пять минут, а чтобы добраться из Цмакута в Ереван, нужно ехать целый день и ещё целую ночь.— Наше село, кум, далеко, далеко…— Уж так ты говоришь, будто и не в Армении это…— И не в Армении, и не на этой земле…Там годами каждый божий день ястреб делает всё те же круги над селом и над курами, из-за холмов вдруг выпрыгивает град, чтобы побить поле и перепёлок, ветер срывает крыши с ульев, и ульи заполняются дождевой водой, и ребёнок, которого отправили за лошадью, растерянно стоит на этом краю оврага, а на другом краю встала мокрая лошадь, а сам овраг наполнился шумом жёлтого ливня, а большая скала возле оврага вот уж сто лет как дала трещину, но не рушится и ничего с нею не делается, и человек ломает голову, не знает — возле этой скалы построить себе дом или же возле Симонова дома, у опушки.


Сквозь прозрачный день

[email protected] ver. 10.20c2007-08-171.0Сквозь прозрачный день— Спасибо.И вот я, высокий, красивый, весь такой ухоженный, небрежно сунув руку в карман, беру другой трубку и роняю на французский манер «Алео». Собой я доволен: вчера, можно сказать, из деревни, но успел навсегда избавиться от участи пастуха — мне не придётся корчиться под хлёстким градом и маяться суставными болями, у меня крыша над головой, и вполне надёжная, я достаточно нужный человек, чтобы иметь телефон, и друзья у меня, как на подбор, люди значительные, стало быть, и я из значительных.


Рекомендуем почитать
Оборотный случай

Говорят: «То, что не убивает нас, делает сильнее». Да, оборотни сильнее людей, но диета скудная, контроля никакого, да и все от тебя чего-то хотят! Маги, горожане, крестьяне, такие же чудовища, как я — всем моя персона не по душе, но зачем-то нужна. Или для исполнения своих коварных планов, или в качестве чучела в гостиной. А друзья сами себя не спасут… Что же, Ваше Величество Случай, берегитесь, ибо я сдаваться не собираюсь! По мере нахождения опечаток я буду их исправлять, но все же это — довольно окончательная версия.


Записки Курта Фалькенхорста

Повесть об Адольфе Гитлере и последних днях Третьего Райха.


Как хорошо

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Зевнул и Слух

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Галя

Рассказ из сборника «В середине века (В тюрьме и зоне)».


Мой друг Андрей Кожевников

Рассказ из сборника «В середине века (В тюрьме и зоне)».


Шекспир

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Краснобожский летописец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сорокина

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Круг. Альманах артели писателей, книга 4

Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.