Пролог
«Корпорация монстров»
Москва, Кремль, июль 1997 года
Свежий номер специализированного военного журнала «Вооружение и военная техника России» имел свой неповторимый, слегка терпкий, как у дорогого одеколона, запах. Казалось, на выходе из московской типографии пятитысячный тираж прошел процедуру ароматизации.
Генерал-полковник Александр Паршин оторвал руку от глянцевой обложки иллюстрированного издания и смотрел, как исчезает влажный след на крупном снимке человека, которого он словно заклеймил своей ладонью.
Он еще раз прочел подзаголовок этого номера, подготовленного к Международному салону ПВО-1997: MARKETING POLITIC CORRECTIONS OF RUSSIAN DEVELOPERS OF ANTI-AIRCRAFT DEFENCE[1]. Отметил, что он неполон, в конце не хватало «и нестратегической противоракетной обороны». Хотя было бы слишком длинно для анонса одной из главных тем журнала, все же заключил Паршин, знавший этот вопрос назубок.
Александр Петрович Паршин был председателем совета директоров концерна противовоздушной обороны «Аметист-Протон» и помощником руководителя Администрации президента. Валерий Максаков, чье фото красовалось на обложке «ВВТ», в свою очередь работал помощником у Паршина. Пару месяцев назад он был «командирован» в концерн, где стал исполняющим обязанности гендиректора, отвечающим за заказы и поставки. И развил там бурную деятельность. Месяца не прошло, а он уже заявил своему протеже, что в ходе проверки выяснилось следующее: часть средств — около ста миллионов долларов — в концерне использовали не по назначению, предположительно эти деньги были частично размещены на беспроцентных депозитах в зарубежных офшорных и отечественных банках либо просто исчезли. И вообще, по его словам, дела в концерне шли неважно: например, было провалено испытание модернизированной ракеты ЗРК — вообще беспрецедентный случай.
— Закрой глаза, — посоветовал ему Паршин. — Работай спокойно.
— Как это — работать спокойно? — удивился Максаков, когда на предприятии, претендующем на включение его в гособоронзаказ и получение лицензии на право самостоятельной внешнеэкономической деятельности, минуя «Рособоронэкспорт», происходят многомиллионные хищения.
— Чего тебе не хватает? — спросил Паршин. При назначении Максакова на эту должность перед ним поставили конкретные задачи: примирить враждующие группировки конструкторов и директоров предприятий и сформировать единую управленческую структуру концерна. Ему дословно было сказано: "Безболезненно интегрировать две научные школы разработчиков средств ПВО «Аметиста» и «Протона». — Чего тебе не хватает? — повторил генерал. — Куда ты полез?
Пауза, которую взял Максаков, была более чем выразительной. Какая-то, на взгляд Паршина, пролетарская решимость отпечаталась на его лице вечного комсомольца, когда он, понизив голос, сообщил:
— Я вынужден буду доложить о хищениях президенту.
Паршин покачал головой: «И откуда берутся такие хрестоматийные мудаки?... Они очень опасны. Не уберешь такого, он сам тебя уберет — даже не осознавая этого». Появилось необоримое желание предложить Максакову сменить имя. Хотя бы имя. Павлик — оно ему подходило.
Паршин задался вопросом: почему он раньше не разглядел в своем помощнике идеологических замашек? И почему он так осмелел, грозится президентом? И ведь может доложить обо всем Ельцину. Разумеется, были вещи, которые президенту знать было не положено. А тот, наоборот, не принимал решений и, к примеру, не подписывал законов и указов, не посоветовавшись со специалистами из своей Администрации.
Может, он одумается, подумал генерал, словно впервые разглядывая своего помощника и сравнивая его с белым карликом, неосторожно сблизившимся с черной дырой. Оботрется в новой должности, увязнет в заказах и поставках. Однако Паршин не был уверен ни в целом, ни в частности. Уволить Максакова без согласия Бориса Ельцина означало бросить вызов главе государства. И предъявить Максакову пока нечего, он «не проиграл ни одного матча». Но может выиграть, причем на поле соперника.
Те сто миллионов долларов, о которых сказал Максаков, никуда не исчезли, даже часть их, — они действительно были размещены на беспроцентных депозитах в зарубежных офшорных и отечественных банках. На имя Паршина. Всего за год. А этот идейный умник, стоящий перед генералом, мог быстрее генпрокурора установить сей факт. И Паршин сыграл почти в открытую — почти, потому что все еще держал в голове слегка обезболивающее слово: «Одумается».
— Дай мне два месяца.
— Хорошо, Александр Петрович. — Максаков в знак согласия даже склонил голову. — Два месяца.
Но слова своего не сдержал.
* * *
...Паршин перевернул несколько страниц и еще раз прочел выдержку из интервью Валерия Максакова корреспонденту «ВВТ»:
"Мы недовольны тем, как сегодня развивается экспорт средств ПВО. По этому направлению имеется серьезный провал. Прежде всего это результат недостаточно продуманной маркетинговой политики, в которую концерном «Аметист-Протон» будут внесены коррективы. Сложившуюся ситуацию надо менять скорейшим образом. Однако боюсь, что времени на это слишком мало"
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
