– Если бы я убежала, ты пошел бы со мной? – я провела рукой по мягкой белой шерсти, наблюдая как она сверкает и переливается, отражая лунный свет. – Мы могли бы жить где-нибудь в лесу. Нашли бы заброшенную хижину, я часто видела такие в кино. Жили бы вдвоем на краю света, вдали от всех. Там, где нас никто никогда не найдет.
Волк потянулся и, повернув голову, посмотрел мне в лицо.
Я полусидела-полулежала, положив голову ему на спину, и смотрела вверх, в усыпанное звездами небо.
– Однажды я уже хотела уйти, – я чувствовала на себе взгляд его синих глаз. Таких разумных, что порой мне казалось, что на меня смотрит человек. – Это было еще до встречи с тобой. У меня тогда никого не осталось, понимаешь? Даже Роберт меня бросил.
Я повернулась и погладила волка по голове.
– Ты бы ему понравился. Ну, тому Роберту, каким он был до того, что случилось с моими родителями. Он всегда говорил, что волки – необыкновенные животные и совсем не такие кровожадные и хищные, какими вас везде представляют. Он был единственным, кто видел вас иными, не такими, как все. Раньше я этого не понимала. Пока не встретила тебя.
Волк внимательно слушал, словно понимал каждое мое слово. Иногда мне казалось, что так оно и было.
– Давай уйдем вместе. Тебе здесь грозит опасность. Если красные про тебя разведают, то они не пожалеют сил, чтобы найти и убить тебя, – я вспомнила, как исказилось лицо миссис Джеймс, когда Эрик и Дилан доказывали ей, что в округе обитает волк. – Да и я тут все равно никому не нужна… Я на всех навлекаю только беду. Подумай об этом, хорошо?
Волк отвернулся. Навострив уши, он высматривал что-то в темноте окружающего леса. Наверно, неосторожный заяц или легкомысленная белка сновали где-то рядом.
Я вздохнула и снова повернулась на спину. Тепло, исходящее от него, согревало меня в эти лютые морозные вечера, когда температура опускалась под минус сорок. Я с удовольствием прижималась к нему, не испытывая ни капельки страха, а волк заботливо принимал меня к себе. Его длинный теплый мех защищал меня от мороза, и иногда, прислонив голову к его груди, я слушала, как бьется его сильное сердце. Этот звук действовал на меня успокаивающе. Я лежала, чувствуя себя в полной безопасности, и смотрела на звездное небо над головой, думая обо всем, что произошло после рождественского бала.
Оказалось, что тетя встречала рождество с оставшимися в городе родителями красных, взяв на прием Марджи в качестве подмоги тамошней прислуге. Вернувшись, она еще долго выражала свое восхищение, расхаживая с телефонной трубкой по затихшему в отсутствие Николь дому. «Как жаль, что Виктора вызвали по срочным делам в Лондон, – повторяла она раз за разом. – Он так хотел пойти! Но вы же знаете, как важно для него наше дело… Да-да, он такой трудоголик, готов все праздники провести над работой, если понадобится. Другая жена ворчала бы на моем месте, но я не нарадуюсь. В моем лице он всегда видит только поддержку. Вы же знаете, как наша семья дорожит нашим родом: со своей стороны мы делаем все, чтобы поддержать остальных! Скоро Майк с Николь подрастут и примкнут к общему делу. Вы слышали, какие успехи они делают в школе?» И так далее. И тому подобное. Вскоре от ее подобострастных речей меня начинало мутить, я вставляла в уши наушники, включала музыку и залазила под одеяло, лишь бы ее не слышать. Особенно раздражало, когда она в сотый раз пересказывала никому не нужные подробности с отдыха Николь, которыми та делилась во время редких и коротких звонков домой. Тетя была готова обсуждать их до бесконечности. С той же страстью она бросалась говорить про Майка, который интересовал ее знакомых куда больше нескладной и не особо одаренной умом Николь. Но рассказывать особо было нечего – он не уехал на шикарный курорт и не делился с ней подробностями своей жизни. За неимением лучшего, ей приходилось ограничиваться его школьными успехами, в которые ее охотно посвящала миссис Джеймс.
Майк по-прежнему сидел у себя в комнате, и с того рождественского вечера я его больше не видела. Иногда я жалела о том, что сказала ему тогда. Все же благодаря ему моя изуродованная рука полностью зажила, он не рассказал директору и миссис Джеймс про волка и знал (но почему-то молчал) про мои ночные прогулки. Но стоило мне вспомнить о соревновании и тренировках красных в школьном подвале, которые несомненно были частью его «школьных успехов», как меня тут же пробирала дрожь, и все сомнения сразу улетучивались. «Отныне он для меня – это цвет его формы», – твердо решила я. Не более.
