1554 год, 17 августа, Тула
Утро было «прекрасным».
Слабый, едва заметный ветерок ласкал кожу прикосновениями жаркого, липкого и душного воздуха. Росы не было вовсе. Отчего надежды на какую-то свежесть не оставалось даже у самых ярых идеалистов. Чистое небо «радовало» полным отсутствие облаков, за которыми бы мог спрятаться этот мерзкий желтый карлик[1], столь не милосердо палящий уже сейчас. А ведь было еще только утро и впереди ожидался полдень…
Впрочем, Андрей как будто всего это безобразия не замечал. Да, конечно, ему очень хотелось бы присесть под кондиционер и выпить какого-нибудь освежающего коктейля со льдом. Но, увы. За неимением гербовой подтираться приходилось лопухами. XVI век как-никак. Но даже это его не тревожило, он был мысленно довольно далеко…
— А ты, я посмотрю, доволен, — усмехнулся Спиридон, что поджидал Андрея.
— А чего мне киснуть? — фыркнул парень и решительно шагнув вперед, отправился на собрание старшин полка. Однако, сделав несколько шагов и произнес через плечо: — Пошли. Нас ждут скоморохи. Не задерживайся, а то пропустишь все самое интересное.
— Скоморохи? Отчего же?
Парень оглянулся, многозначительно хмыкнул, но ничего не ответил.
Слова царя о том, что он его в покое не оставит, нашли для него неожиданное продолжение. Он-то, дурень, испугался, будто Государь его в Москву заберет. И там его сожрут с потрохами. Но монарху достало ума таких глупостей не делать. Царь просто выдвинул Андрея на должность сотника. И полк единодушно Иоанна Васильевича поддержал. Понятное дело, что должности как десятника, так и сотника были выборными и участие Царя там не требовалось. Но его слово просто-напросто заткнуло рот старшинам, которые бы, без всякого сомнения попытались задвинуть парня на положение десятника. Дабы не прыгал через ступеньку. Ибо сие не по обычаям. Но Царь… кто же с ним в таком деле спорить станет в таких делах?
Десяток парню подчинили один. Тот самый, которым, по сути, он и руководил в походе. Поставив во главе него Кондрата. То есть, собрав под рукой Андрея самых преданных и заинтересованных в нем людей.
Почему ему в сотню выделили всего один десяток? Разве не должно быть в сотне десять десятков, а в полку десять сотен? Нет. Нет. И еще раз нет. Эта система пришла на Русь из степи. И была десятичной из-за совпадения слов и в глазах потомков, а не на самом. Что усугублялось еще и тем, что считать большинство поместных дворян могли не далее количества пальцев на руках-ногах. Поэтому все, что крупнее двадцати было для них неисчислимым «дохрена». К слову говоря, подобный эффект наблюдался в полный рост в XIX–XX веках у некоторых северных народов.
Вот и выходило, что десятник командовал не десятком людей, а просто небольшим их количеством. Горсткой. Которая варьировалась от двух-трех бойцов до двадцати-тридцати. Сотник же командовал отнюдь не десятью отрядами по десять человек. Увы. Сотня, как и десяток, могла иметь в своем составе очень широкий диапазон войск и структурных подразделений. И вариант с Андреем хоть и выглядел насмешкой, но, формально никакой логики не нарушал.
Технически им ничто не мешало даже разделить уже сложившийся по факту десяток парня на три-четыре по два-три бойца в каждом. А потом подчинить их ему. Ну а что? Красиво и смешно. Но до такой забавы они не опустились. Что, впрочем, не сильно облегчило ситуацию.
Да, Андрей стал сотником в Тульском полку. Это высшая выборная должность. Потолок. Но с нее не зазорно и в Москву десятником перейти при определенных связях. К чему царь его, видимо, и готовил. Одна беда — сотником он получился самым слабым и ничтожным. Ибо из 248 помещиков полка имел под своей рукой их едва десяток. Остальные люди были распределены по шести другим сотням.
Уловка ли это царя или воевода со старшинами постарались — не ясно. Но что есть, то есть. Так или иначе Андрей не растерялся и ничуть не обиделся. Он собирался воспользоваться сложившейся возможностью по полной программе…
— Здравия желаю, товарищи, — произнес парень, входя в палаты.
Сотники напряглись. Десятники заулыбались. Последним польстило, что Андрей назвал их товарищами. Сотники же были достаточно умны для того, чтобы не обольщаться. Особенно теперь после, фактически, унижения этот удивительно бодрый и радостный вид парня не внушал им ничего хорошего.
С некоторой задержкой они ответили встречными здравницами. И приступили к делу ведь воевода решил пообщаться-посовещаться по поводу недавнего похода. Ему очень не понравилось то, что полк, не слушая его команды, ринулся в атаку.
— Так ведь самый момент был! — заметил Дмитрий, сотник, который находился до Андрея в положении самого слабого.
— Полк ослушался меня.
— А ты приказывал им не атаковать? — поинтересовался Андрей.
— Я им не приказывал атаковать!
— Полк победил. Не так ли? Или ты осуждаешь людей за победу? Может быть тебе по душе пришлась бы победа татар?
— Будь осторожнее со словами, — нахмурился воевода.
Он, по существу, не знал, как себя вести с Андреем. С одной стороны, Царь одаривал его так, словно природного князя. С другой — почему-то держал тут, в Туле и не признавал открыто.
