Рабочий день практически уже закончился. Синегоров, просматривая дневную почту, предвкушал завтрашнюю поездку на охоту. Наконец-то отдохну пару дней на природе — чиркая очередную резолюцию — думал он. В этом месяце ему никак не удавалось оторваться от повседневных дел, совещаний, заседаний, отчетов и всякой прочей суеты, сопутствующей руководителям оперативных подразделений УВД и долженствующей изображать гиперактивную деятельность органов внутренних дел.
Год складывался удачно, показатели хорошие, впереди отпуск за позапрошлый год. Наложив последнюю визу, Синегоров расписался и поставил дату: 18.10.02 г. Машинально глянул на часы: 17 часов 30 минут. И как всегда неожиданно заверещал телефон прямой связи с Карабановым — начальником службы криминальной милиции области. Тревожно взволнованным голосом он пригласил Синегорова на совещание к 18 часам, не объясняя причины! Что-то случилось и видимо в Москве и как всегда некстати — подумал Синегоров и начал складывать бумаги в сейф. Через 10 минут он уже ехал в УВД. На улице темнело, подмораживало и люди торопились с работы по домам и вдруг водитель Саня спросил, правда ли что Гудкова в Москве убили. И тут Синегорова наконец осенило: «Точно! Поэтому нас и собирают». Саня пояснил, что ему жена звонила полчаса назад и говорила, что по Интернету передали об убийстве Гудкова.
Этого следовало ожидать, закономерный итог — печально думал Синегоров. — Сколько же человеку надо, а с собой ничего не заберешь.
В кабинете Карабанова собирались начальники отделов и управлений. Рассаживались по своим местам и по лицам некоторых Синегоров определил: кое-кто уже знает. Но большинство недоуменно спрашивали друг друга — зачем, мол, собрали. У Карабанова был озабоченный вид, он с кем-то разговаривал по телефону. Вдруг распахнулась дверь и все сразу без команды встали — в кабинет как всегда стремительно влетел генерал Быстров. Сев во главе стола, он тут же сообщил, что час назад в Москве на Арбате убит выстрелом из пистолета губернатор области Гудков, убийца скрылся. Большинство руководителей были ошеломлены, но все сошлись в одном что убийца и заказчик не наши, это Москва. Охотоморцы обычно сводят счеты с конкурентами и врагами с помощью ручки и бумаги. Тем не менее, стали определять версии. Таковых в итоге оказалось восемь. Почти все понимали, что искать нужно не здесь, но это ведь тоже надо доказать. Версии распределили по отделам. Наиболее сложные достались УБОПу. Серьезные версии оказались и у ОБЭП. Быстров нервничал, срывался часто на крик. Все привыкли к его стилю работы и старались не обращать внимания. Но иногда грубые окрики резали слух, мешали сосредоточиться. Быстров перечеркивал планы отработки версии, бросал листки, говорил что никто ничего не понимает, диктовал по очереди свои планы, но, прочитав тоже перечеркивал. И вот вместо делового рабочего обсуждения совещание превратилось в бедлам. Большинство пыталось только угодить генералу и убраться побыстрей из кабинета. Кое-как до 3 часов утра упорядочили версии и отправили все в Москву. Синегоров вышел из кабинета вместе с начальником ОБЭП Бусыгиным. Тот ругался сквозь зубы, что вся работа досталась им, а уголовный розыск в стороне остается, хотя убийство обязано раскрывать службы УР, а уж никак ни ОБЭП.
Утром Синегоров быстро распределил версии по своим отделам, наметил планы и сразу же помчался на совещание в УВД. Понятно, что нормальной работы теперь не будет, замучают совещания, отчеты и прочая бумажная волокита. МВД работает как паровоз, в том смысле, что КПД такой же. Так думали все опера, участковые, т. е. те, кто работал «на земле». Но наверху думали иначе и бесконечно увеличивали количество совещаний, проверок, комиссий, отчетов, планов, причем сроки отчетов сокращались до абсурда. Карабанов начал совещание с того, что сразу потребовал отчитаться о проделанной работе. Первым оказался Бусыгин. Недоуменно глядя на начальника КМ (криминальная милиция) он под смешки коллег ответил, что с трех часов утра до восьми — поужинал, побрился, чуток поспал, умылся и вот здесь. Карабанов, ничуть не смущаясь, выслушал отчеты всех руководителей отделов. Те коротко отвечали, что успели только утром распределить версии. Назначив очередное совещание на 12 часов, Карабанов отпустил всех. Приехав к себе в управление, Синегоров собрал у себя начальников трех основных отделов — Фирсова, Мелешина и Сердюка. Все были под впечатлением трагедии и только говорили об этом. И в это время по телевизору стали показывать момент убийства. Вот идет губернатор, вот из-за колонны выходит человек в шапочке, догоняет Гудкова и стреляет из пистолета в затылок. Гудков падает и какой-то человек в панике прыжками мчится к дверям, а стрелявший тут же скрывается. Потом показывается фигура Гудкова лежащего на земле. Синегоров тяжело вздохнул: «Вот и кончился его путь, куда-то мчался, чего-то добивался и так нелепо в расцвете сил и лет оказался лежащим на Арбатском тротуаре под ногами равнодушных москвичей. И все, его скоро вычеркнут из списка нужных людей: забудут и завтра же начнется драка за его кресло и наследство. И все, кого он приблизил и кормил, предадут его. И не надо ему уже ни денег, ни почестей, ничего.
