Художники и писатели всегда имели несколько искаженное представление о том, что творится на шабашах ведьм. Просто эти люди слишком много времени поводят в душных комнатках с задернутыми шторами вместо того, чтобы взять да прогуляться на свежем воздухе
Терри Пратчет.
Луна медленно поднималась над городом. Огромная круглая бесконечно желтая луна. Ее таинственный свет разбудил ветер, разлился над крышами домов, растормошил наглых майских котов, прозрачной дымкой поплыл по пустым улицам. В парке имени первого космонавта Гагарина устало горели фонари, гуляли люди, играла музыка. Люди веселились, пели песни, пили пиво, люди наслаждались весной. Люди были повсюду: на скамейках, на танцплощадке, попадались экземпляры, уютно устроившиеся на асфальте. Можно было подумать, что прошел какой-то странный дождь, решивший для разнообразия вместо воды обрушить на землю горстки человеческих созданий. По-видимому, основная доза осадков пришлась на главную площадь и, прилегавшие к ней дорожки. По направлению к центру парка, где находился довольно большой и до конца не вытоптанный лесок, плотность населения уменьшалась. Только изредка попадались взъерошенные парочки и подозрительного вида субъекты. Если бы кто-нибудь особенно настырный в этот день продрался сквозь заросли колючего шиповника в самую чащу, то он мог бы наблюдать довольно странную картину: на небольшой полянке перед чахлым костерком сидели две старушки. Одна, в шерстяном зеленом платье, представляла собой тот тип трогательных бабушек, которых в народе называют «божьими одуванчиками»: маленькая, худенькая, с большими добрыми голубыми глазами. Она пошевелила палкой угли и глубоко вздохнула. Вторая, больше похожая на бронетранспортер в косынке, разительно отличалась от первой: при взгляде на нее никому бы в голову не пришло умиляться или уступать ей место в автобусе. Мозг просто не успевал сработать, повинуясь древним инстинктам, люди спешили убраться по — добру по — здорову. (Может, именно это и спасло многим из них жизнь).
— Хватит стонать, Роза Блох! — Раздраженно произнесла она, поправляя черную кофту на необъятной груди.
— А я и не стоню… то есть не стонаю…
— Стонешь, стонешь! Я ж не глухая… Кто ж знал, что они сегодни так разойдутся…
— А может, лучше, где в другом месте собраться?
— Ты в своем уме, Роза? Да наши матери тут лет двести, как собирались! Понастроили тут парков! Нет, никуда отсюда не пойду!
— Текла…
— Не пойду!
Старушки обиженно замолчали.
Роза часто говорила вместо современного имени Фекла, по старому обычаю Текла.
— Заметила, Теклушка, никто больше и не пришел? — Наконец осведомилась она.
— И без тебя вижу, не слепая. Альбертовна уже день, как померла.
— Да? И ничего не сказала! Аннушка всегда была интроверт, ну, то есть как бы это внутрь повернутая.
— Да кто взапрвду повернутыя, так то Егоровна.
— А где Галла? — С затаенной надеждой спросила Роза.
— Ивановна то? Жива, что ей сделается, зараза. В бизнес подалась. Новую мазь, говорит, открыла, перечница старая. Колдовство, колдовством, говорит, а бабки всем нужны.
— Что же она в виду имела?
— Да, зрение у нее всегда некудышное было… — Задумчиво произнесла Фекла Ивановна. Она почесала кончик загнутого носа, что обычно свидетельствовало об очень серьезном мыслительном процессе и, наконец, заявила. — Ну, лично я думаю, что, значит это что женщины обмудренные возрастом, они завсегда нужны, не то, что эти девки молодые…
— Да, только знаешь, Теклушка, нужны молодые нам, на замену.
— Да не нужен мне никто! И где их возьмешь? Щас все одно никто в магию не верует.
— А как же эти, сектанты?
— Ой, нашла о ком говорить, секстанты! Я вчерась пошла в огород… моркошку, значит садить, ночью пошла, в темноте то я лучше вижу. Смотрю, сидять! Парни то все в балахонах, девки почти голые! Тьфу, сраматища. И давай, значит по грядкам носиться, выкрикивать. Приди, кричат, приди! Весь огород перетоптали, ну, я им и говорю, пошли мол вон, поскудники!
— Кто же морковку в мае сажает? Опять наверное на бездомных ходила страх наводить! Весь поселок уже переполошила! — Внезапно встряла Роза.
Вторая ведьма полностью проигнорировала обвинения и невозмутимо продолжила. — А они и бегом сразу же бросились!
— Ты что, Текла, колдовство против людей нельзя использовать!
— А хто использовал? — Невинно осведомилась Фекла. — Просто Тузик проснулся, пошел посмотреть, кто глотку на грядках то дерет.
Роза Блох понимающе улыбнулась. Тузик был любимцем Феклы и был он зверевурдалак. Больше всего он походил на смесь крокодила с тигром. Спал Тузик в лесу, на огороде. Ночью чудовище выходило на охоту, ловил зайцев, птиц. Ходили слухи, что в этом районе пропадают люди, и живет нечистая сила. Но, это были только слухи, коллекционируемые и распускаемые самой Феклой. Всем известно, что вурдалаки людей не едят, убивать, убивают, когда сильно надоедают, но не едят. Вот, люди на комаров и тараканов тоже охотяться, но не едят же! Тоже и с вурдалаками. На слухи же о нечистой силе Фекла Ивановна кровно обижалась. «Моюся, моюся, а они все свое гнут!» — Обиженно говорила она.
