Вначале несколько слов о дьяволе.
В последние десять – пятнадцать лет в средствах массовой информации постоянно появлялись шокирующие сообщения о небывалых по жестокости убийствах, изнасиловании детей, человеческих жертвоприношениях, людоедстве и прочих ужасающих преступлениях во имя сатаны. Собранные воедино, эти сообщения могли бы навести на мысль о существовании некой разветвленной сети культовых сект фанатиков, терроризирующих добропорядочное общество.
Многие из этих сенсационных историй попросту выдуманы (как, например, информация о гигантских крокодилах, обитающих в нью-йоркских канализационных трубах) и рассчитаны на избыток доверчивости и недостаток здравого смысла. Человеку свойственно искать источник скрытой угрозы, и поэтому дурные предчувстви – его характерное состояние. Невидимый дьявол, похоже, куда более страшен, чем реальный.
Всем, кто интересуется сатанинскими сектами, я могу порекомендовать две книги, опубликованные в 1993 году: «Вспомина о сатане. История возрождения памяти и разрушения американской семьи» Лоуренса Райта (отрывки из нее ранее печатались в журнале «Нью-Йоркер») и «Сатанинская паника. Рождение современной легенды» Джефри С.Виктора.
Эта книга не о дьяволе. Она рассказывает о том зле, которое существовало реально, было зафиксировано документально, а теперь может служить поучительным примером: о двадцатипятилетней истории опасных сект, начало которой положила «Семья Мэнсона», а последние отголоски лишь недавно мелькнули в заголовках газет города Уэйко, штат Техас. Подобные секты собираются вокруг харизматических фигур, таких, например, как Дэвид Кореш, – чудовищных мегаманьяков, которые вовсе не ассоциируют себя с сатаной (ведь он, в сущности, самый великий неудачник – даже Мэнсон определил своему дьяволу роль Божьего мстителя).
Настоящие секты-убийцы почти всегда провозглашают праведные идеалы. Некоторые из них объявляют войну миру, находящемус вне их жестких границ; другие (такие, как «Ветвь Давидова» Кореша) утверждают, что не вмешиваются в чужую жизнь и хотят, чтобы и их, в свою очередь, оставили в покое. Но когда противозаконные действия и апокалипсические «хэппенинги» сектантов побуждают полицию принимать суровые меры, сторонники сект винят во всем только полицию. Описанные в этой книге случаи, я надеюсь, покажут, что никакой здравомыслящий человек не может согласиться с подобным мнением.
По мере приближения к концу тысячелетия и началу нового века истерия и фанатизм по поводу предполагаемого «конца света», о котором так любят рассуждать в сектах-убийцах, будут усиливаться. Опасность, связанная с деструктивными сектами – от Мэнсона до Кореша – за последние двадцать пять лет уже стала очевидной. Но несмотря на все уроки, преподанные властям, средствам массовой информации и широкой публике, нам еще многое предстоит усвоить.
В его свидетельстве о рождении было записано: «Безымянный Мэддокс». Впоследствии он не только обретет имя, но и сделает его почти нарицательным.
К концу лета 1969 года страшные слухи будоражили всю округу, но в заголовки газет они попали лишь знойным утром 9 августа, когда стало известно об убийствах на уединенной вилле в горах, неподалеку от Бел-Эр, там, где Бенедикт-каньон спускаетс к Беверли-хиллс.
Уинифрид Чапман, приходящая прислуга, первой заподозрила неладное, когда около восьми утра, как обычно, пришла на работу в дом под номером 10050 по Сьелоу-драйв. Над металлическими воротами болтался перерезанный телефонный провод. Поскольку вредитель явно не пытался замести следы, она не придала особого значения увиденному, подумав, что, может быть, это телефонный мастер недоделал свое дело и ушел. Она подобрала утреннюю газету и открыла калитку.
Но за воротами, на ухоженной зеленой лужайке, она обнаружила еще одну странность – припаркованный в конце подъездной аллеи старый белый седан «рэмблер», передние колеса которого так глубоко вдавились в землю, как будто машина резко затормозила. Обычно сюда приезжали на дорогих, большей частью иностранных машинах – лоснящихся «мерседесах» и «феррари», а не на таких неуклюжих «рэмблерах». Войдя в дом, миссис Чапман сразу прошла на кухню, где она обычно начинала свой рабочий день. Обитатели виллы – люди кино – просыпались поздно, и полная тишина в этот час была явлением привычным. Горничная поднесла к уху телефонную трубку – проверить, есть ли гудок. Телефон молчал.
И тут она заметила кровь: маленькую лужицу, блестевшую на дорогом итальянском кафеле, которым был покрыт кухонный пол. Нахмурившись, горничная проследила взглядом тонкий кровавый след, тянувшийся из кухни в столовую и дальше – в гостиную. Идя по этому следу, она наткнулась на два пропитанных кровью банных полотенца, скомканных и брошенных возле кушетки.
Солнечный свет пробивался в комнату: дверь, ведуща в сад, была приоткрыта. Горничная кинулась было закрыть ее, но так и застыла на месте. А потом закричала. По всей двери кто-то широко намалевал слово СВИНЬЯ. Кровью. Горничная выбежала в сад – там, на траве, за невысокой живой изгородью, лежали два трупа. Одним из убитых был мужчина, на вид чуть больше тридцати. Его одежда: джинсы-клеш, малиновая рубашка, модные ботинки – была вся в крови, на теле – глубокие порезы, голова пробита. Рядом с ним, в окровавленной ночной рубашке до пят, лежала черноволоса женщина лет двадцати пяти с жестоко изрезанными руками и ногами.
