Она была готова расплакаться, если они не прекратят говорить об одном и том же.
Но, похоже, это вовсе не входило в их планы. Предмет беседы настолько засел у всех в голове, что шансы переменить его сводились практически к нулю. Тема обсуждалась на протяжении всего ужина с тушеной говядиной. Это воскресное блюдо было подано к столу так, будто бы событие, собравшее их вместе, относилось к разряду скорее радостных, чем скорбных.
На этот раз в готовке Сара превзошла саму себя. На столе стояли даже горячие, только что из печи, булочки из дрожжевого теста, предназначенные, чтобы окунать их в пряный говяжий соус, и домашний пудинг — блюда, просто кричащие о своих калориях.
Впрочем, вкусовые рецепторы Дженни могли бы и вовсе потерять чувствительность после того, что она испытала за ужином. Казалось, ее язык прилипает к гортани с каждым новым куском пищи, а горло отказывается его проглотить.
И даже сейчас за кофе, который Сара подала в украшенных желтыми примулами изящных чашечках, они по-прежнему говорили о предстоящей поездке Хола в Центральную Америку. Это путешествие могло затянуться на неопределенное время, поставить его вне закона и, вероятно, угрожать его жизни.
Между тем почти все сидящие за столом были восхищены и взволнованы предстоящим событием, особенно Хол, чьи щеки горели энтузиазмом. Его карие глаза светились предвкушением.
Это грандиозное предприятие. Однако, если бы не храбрость этих несчастных страдальцев в Монтерико[1], все, что мы сделали и что собираемся сделать, было бы напрасным. Честь принадлежит им.
Сара взволнованно коснулась щеки младшего сына, вновь заняв свое место за столом, после того как наполнила всем чашки.
— Но ведь вы же начали строительство этой подземной железной дороги, чтобы помочь им спастись. Мне кажется, это чудесно. Просто превосходно. Но… — Ее нижняя губа задрожала. — Ты же будешь осторожным, да? Ты не окажешься в реальной опасности?
Хол успокаивающе похлопал по ее мягкой руке, коснувшейся его запястья:
— Мама, я же тысячу раз говорил тебе, что политические беженцы будут ждать нас на границе Монтерико. Мы лишь подберем их, проведем через Мексику и…
— Незаконно переправите в Соединенные Штаты, — сухо закончил Кейдж.
Сара кисло посмотрела на старшего брата Хола.
Привыкший к презрительному отношению Кейдж, казалось, не обратил ни малейшего внимания на неодобрительный взгляд матери. Он вытянул далеко вперед обтянутые джинсами ноги и развалился на стуле, словно нарочно провоцируя Сару. Во времена его юности она до посинения твердила ему о необходимости сидеть за столом прилично, однако ее нотации никогда не достигали цели.
Он положил ногу на ногу и взглянул на брата исподлобья.
— Интересно, в твоих глазах по-прежнему будет гореть фанатичный огонь, когда пограничный патруль прихватит вас за задницы и отправит в ближайшую каталажку?
— Если ты не можешь выражаться прилично, будь добр, выйди из-за стола, — фыркнул его преподобие Боб Хендрен.
— Извини, папа. — Кейдж сделал глоток горячего кофе, не выказывая ни малейших признаков раскаяния.
— Если Хол попадет в тюрьму, — перешел в наступление пастор, — то, по крайней мере, он сделает это во имя высоких идеалов, во имя того, во что искренно верит.
— Ты говорил мне совсем другое в ту ночь, когда приехал вытаскивать меня из местной тюряги, — напомнил отцу Кейдж.
— Ты был арестован за пьянство.
Кейдж усмехнулся:
— Время от времени я искренно верую в пьянство.
— Кейдж, пожалуйста. — Сара испустила долгий, страдальческий вздох. — Хоть раз попробуй вести себя прилично.
Дженни опустила голову и уставилась на свои руки. Она ненавидела семейные сцены. Конечно, Кейдж вел себя провокационно, но она чувствовала, что в данном случае он был прав, откровенно указывая на все опасности, связанные с участием Хола в этом предприятии. Кроме того, она понимала, что насмешливые речи Кейджа были всего лишь его реакцией на очевидное предпочтение, оказываемое родителями Холу, смущенно ерзавшему на стуле. И хотя он прямо-таки купался в одобрении Боба и Сары, их нескрываемый фаворитизм также доставлял ему неудобства.
Кейдж изобразил на привлекательной физиономии виноватую улыбку, но продолжил спор:
— Просто этот священный труд, эта миссия Хола во имя всеобщей любви и братства, представляется мне всего лишь отличным способом отправиться на тот свет. Чего ради он рискует своей шеей в какой-то банановой республике, где они сперва стреляют, а потом задают вопросы?
— Неудивительно, что тебе не понятны мотивы Хола, — произнес Боб, презрительно махнув рукой в сторону старшего сына.
Кейдж распрямился и положил руки на стол, подавшись всем телом в сторону своих оппонентов.
— Я могу понять его стремление освободить людей, приговоренных к смерти, да. Но не понимаю избранный им для этого способ. — Он нетерпеливо пригладил рукой песочного цвета волосы. — Подземная железная дорога, сопровождение беженцев по всей Мексике, потом — нелегальный ввоз в Штаты, — насмешливо произнес он, загибая по пальцу на каждую стадию миссии Хола.
— И что же их ждет здесь, в Техасе? Где они будут жить? Что они будут делать? Подумали ли вы об их работе, крове над головой, пропитании, лечении, одежде? Неужели вы настолько наивны, что думаете, будто каждый встретит их тут с распростертыми объятиями только потому, что они прибыли из охваченной беспорядками страны? Да они будут выдворены из страны, как и другие нелегальные иммигранты. И отнесутся к ним соответственно.
