Дрю Джеймисон не мог поверить своим глазам.
Женевьева Уэллс, его босс, которую боялись и ненавидели все женщины в компании, плакала.
По ее щекам стекали не просто несколько женственных слезинок. Сидя за огромным столом из стекла и стали – дань ее последнему продвижению по службе – она действительно плакала, почти рыдала, прикрыв лицо ладонями, ее хрупкие плечи вздрагивали.
Он только хотел зайти и забрать забытый на столе файл. Одним из сомнительных плюсов посещения офисной вечеринки в нерабочее время оказалось то, что не пришлось тратить тридцать минут на поездку за документами – Дрю уже был здесь. В восемь часов вечера в пятницу он находился в офисе компании, а не на свидании, и думал только о работе.
Пока не увидел, как рыдает его босс. И хотя Дрю уже сжимал в руке бумаги, за которыми вернулся в кабинет, он остановился, как вкопанный.
«Мне нужно идти», – подумал он, не двигаясь с места. Из-за чего, черт возьми, могла плакать такая женщина, как Женевьева?
Именно этот вопрос, больше чем все остальное, удерживал его на месте. Дрю работал под руководством Женевьевы Уэллс последние три года, рассчитывая на заслуженное повышение и мирясь со всем ее дерьмом, чтобы стать тем, кем он хотел быть – начальником отдела маркетинга в компании «Идеальная пара», где они оба работали.
За эти три года он видел, как она лихо заключала сделки с самыми трудными клиентами, легко справлялась со Стюартом Соломоном, генеральным директором и основателем компании, как увольняла бесчисленное количество сотрудников, не подходящих под стандарты «Идеальной пары». Но ни разу, независимо от того насколько тяжелые, сложные и напряженные возникали ситуации, он не видел ее даже вспотевшей, не то что плачущей.
«Снежная Королева» называли ее те, кому не повезло считаться ее подчиненными. Не менее популярными были прозвища «Леди Дракон» и «Фригидная Сука». Женевьеву как только не обзывали, но никто и никогда не обвинял ее в излишней эмоциональности. Женевьева Уэллс создавала видимость ледяного, непробиваемого спокойствия, независимо от того насколько интенсивным оказывалось давление. Вероятно, именно это качество позволило ей стать директором по маркетингу и продвижению в компании.
Теперь Женевьеве было тридцать семь, и она без труда удерживала эту должность в течение многих лет. Дрю исполнилось двадцать шесть, и он наблюдал за ее стремительным карьерным взлетом в первых рядах, в последние годы, по крайней мере. Абсолютно безжалостная, она добивалась результатов там, где другие терпели поражение, вот почему Стюарт Соломон совершенно серьезно называл ее «моя правая рука».
Тем не менее, вот она. Ледяная Королева. Фригидная Стерва. Сидела одна за дорогим рабочим столом и плакала.
«Уйди. Просто уйди сейчас. Для тебя же будет лучше, если она не узнает, что ты все видел».
Нужно было прислушаться к голосу разума, и Дрю понимал это. Тем не менее, он ничего не мог поделать со своим любопытством. Зная, что вляпается в дерьмо по самые уши, но будучи не в силах остановиться, он вошел в роскошный офис и тихо постучал в приоткрытую дверь.
На мгновение Дрю подумал, что Женевьева настолько погрузилась в свое горе, что не расслышала его. Он уже собрался закашлять, когда она подняла голову, и он увидел, что ее прекрасное лицо залито слезами. Мгновение она, молча, смотрела на него, затем поспешно вытерла щеки и выпрямилась.
– Дрю, что ты здесь делаешь?
Он неловко пожал плечами.
– Я просто пришел забрать кое-какие документы и услышал тебя. Женевьева, ты... ты в порядке?
Не то что бы его это сильно заботило. Он часто представлял, как его босса сбивает автобус. Она заставляла его работать круглыми сутками без выходных, поручала практически невыполнимые задания, которые Дрю ненавидел, в общем, Женевьева являла собой идеального босса из ада.
Но почему-то увидев ее, сидящей за этим шикарным столом, с большими карими глазами, полными слез, и элегантно заколотыми на затылке прядями, ниспадающими на пылающие щеки, Дрю не мог избавиться от чувства жалости к ней.
Женевьева выглядела по-другому с соблазнительной фигурой, высокими скулами и пухлыми губами – очень привлекательной. На самом деле каждый мужчина в офисе желал ее и в то же время ненавидел. Впервые Дрю испытывал к ней отнюдь не похоть, его тронуло выражение убитого горем человека на ее лице, настолько невероятной уязвимости, какой он никогда раньше не видел на обычно холодном и бесчувственном лице Женевьевы. На мгновение она перестала быть жесткой и несгибаемой сукой-боссом. Она превратилась в маленькую девочку, которую ему захотелось взять на руки и обнять...
От этой последней мысли он вернулся в реальность. Как будто Женевьева Уэллс позволит кому-то взять ее на руки и успокоить, да и по любой другой причине тоже. Намного безопаснее обниматься с дикобразом.
