Зал во Дворце; поперёк его натянута завеса.
Входят АЛЬБОВАЙН и НАРСЕТ.
АЛЬБОВАЙН
Не о войне я говорю: в походе, старый друг,
Король уж не король, а боевой товарищ,
Соратник, что окажет помощь. Ты любил,
Любил ты женщину когда — нибудь, не как добычу,
Но так, как любишь меч, иль друга — иль меня?
Твоя ко мне любовь сильнее смерти, знаю.
И смерть бежала от тебя, когда мне жизнь спасал,
А я родился заново в той битве.
НАРСЕТ
Любил ли женщину? Не более, чем любят
Цветы весной. Ведь роза — только роза.
АЛЬБОВАЙН
Ты отличаешь розу от вьюнка, пырея? Говори,
Как северный наш ветер говорит, пусть резко -
Но истину.
НАРСЕТ
Я белизну от охры отличу, и тьму от света,
Цвет молока от цвета крови; только не способен
О женщинах судить.
АЛЬБОВАЙН
А как Господь наш Бог
Пронзит пределы мира, коль не острым взглядом?
Мне кажется, что женщины себя творят повторно,
Чтоб посрамить творца и с ним сравняться. Друг,
Коль был товарищем тебе я в битвах,
Скажи, и только правду: точно знаю -
Язык твой правду иль молчанье дарит.
НАРСЕТ
Мне ответь -
Как друг иль как король ты другу повелел
Сказать, чего не знает он? Попробуй объяснить,
Чтобы твою я волю понял и помочь сумел.
АЛЬБОВАЙН
Готов
И отвращаюсь высказать тебе, что давит сердце,
Как это солнце юга ярым глазом тяжко
Гнетёт и мучит нас весь год последний:
Не знаю, мне ль принадлежит жена моя.
НАРСЕТ
Такое узнаёт нижайший из людей, не позже,
Чем солнца луч блеснёт над брачным ложем.
АЛЬБОВАЙН
Да разве я просил тебя смеяться — друг твой,
Не говорю — король? Ужели твоё сердце пусто,
Не знает веры и любви? Тебя я попросил
Стать за меня, помочь мне, дать руке опору,
Ответ от сердца дать. Узнай, что это вот
Всю жизнь мою перекусило, старый друг и шут -
Тот червь, что, извиваясь, сердце мне грызёт,
А Бог и дьявол мне кричат одно лишь слово,
И день и ночь проклятое звенит в ушах:
«Не может же она любить убийцу своего отца?»
А я люблю её.
НАРСЕТ
Как твоего отца жена любила,
Так любит и твоя. Живёте сердце к сердцу вы.
АЛЬБОВАЙН
Любила, как жена отца? Но он не убивал её родных.
О Боже — я готов в аду гореть, сейчас погибнув,
Но знать, что я любим!
НАРСЕТ
Неужто быть ты хочешь
Ребёнком? Дети милы, как цветы под солнцем,
Но взрослым не суметь вернуться в детство,
И женщине вновь девочкой не стать. А Розамунда
Сияет гордо на своём почётном месте — королева
Ломбардии, твоя жена — и Кунимунда тени
Уже не дочь. Да если б ты сразил её отца
Преступно, вероломно — было бы позором
Тебе искать руки, ей быть женой твоей; однако
Он пал в бою, не в силах отразить удара
Руки сильнейшей. Рождена слепой, война
Сжирает всё вокруг как пламя: много дев
Фамилий благородных без одежд, позорно, пали
Иль от стыда себя лишили жизни; а она
По милости твоей сегодня королева.
АЛЬБОВАЙН
Я иль он,
Отец иль муж — кто будет ей дороже и ценнее,
Решится в этот час.
Входит РОЗАМУНДА
РОЗАМУНДА
Услышь, о повелитель,
Твоей служанки и жены о милости мольбу.
АЛЬБОВАЙН
Моё величество служанке разрешает говорить.
РОЗАМУНДА
Прошу тебя, не смейся; говорить могу
Всё, что желаю; и никто чтоб не услышал.
АЛЬБОВАЙН
Оставь нас, друг.
(НАРСЕТ выходит)
Теперь скажи — что тебя ныне беспокоит?
РОЗАМУНДА
Меня?
АЛЬБОВАЙН
Твой голос сладок сердцу, словно мёд,
Пьянит вином, звенит как рог: в горячей битве
Нет большей радости, чем слышать его пенье,
Восторг рождающее в сердце, смех громовый,
Такой, что заглушает, кроме рога, всё. О роза,
Зачем Господь дал большие дары тебе, чем роду
Цветов, что только цветом, запахом прельщает?
О музыка! Ведь никакая роза не поёт, кроме моей,
И птицы замолкают, чтобы слушать. Но скажи,
Как звук суров сегодня, замечаешь?
РОЗАМУНДА
Не сейчас,
О повелитель. Так тебя мне называть?
АЛЬБОВАЙН
Конечно, нет.
Скажи, что хочешь: петь не в силах запретить я:
Любое слово обернётся песней.
РОЗАМУНДА
Явилась я к тебе с простою просьбой,
И лести я не жду — я ей сейчас совсем не рада.
Ты знаешь ли мою служанку Хильдегарду,
Из рода древнего, свободного девицу?
АЛЬБОВАЙН
Что красива,
Как свет зари на девственном снегу.
РОЗАМУНДА
Вот за неё хочу я умолять тебя.
АЛЬБОВАЙН
Молить? Сказать мне хочешь, что девица пала,
И благородство ложным оказалось? В это я
С трудом поверю.
РОЗАМУНДА
И совсем не верь.
Меня ведь ты в постыдном не сумеешь заподозрить?
Со всею силой рода северных богов она влюбилась
В прекраснейшего из всех воинов — ломбардцев,
В ценимого тобою Альмахильда.
АЛЬБОВАЙН
Если он не любит
В ответ её — глупей он всех бойцов, хотя война
Рождает смех в его глазах, оставив свежим
Волос златых сиянье; твёрдою рукой добыл
Корону славы он и ей украсил юный лик:
То знак геройства в битвах.
РОЗАМУНДА
Нет, такая глупость
Жить в этом славном воине не может; не её,
Другую можно не любить. Ведь так лицо сияет,
Осенено короной Королевы мая, что глаза
Не отведёт он, обретя любовь — обоих души
К любви устремлены.
АЛЬБОВАЙН
И что же?
РОЗАМУНДА
Я не знала
Подобного красавца никогда. Я им восхищена.
К тому же верно служит он тебе и тебя любит.
АЛЬБОВАЙН
Так что же? Кажется, способен молодец
